Я вскочил, услышав шаги и голоса сверху; но то не
были голоса наших. Палуба «Эспаньолы» приходилась пониже набережной, так что на нее можно было опуститься без сходни. Голос сказал: «Никого нет на этом свином корыте». Такое начало мне понравилось, и я с нетерпением ждал ответа. «Все равно», — ответил второй голос, столь небрежный и нежный, что я подумал, не женщина ли отвечает мужчине. — «Ну, кто там?! — громче сказал первый, — в кубрике свет; эй, молодцы!»
Неточные совпадения
Голос, в котором
было больше мягкости и терпения, чем досады, ответил...
Женщина
была Дигэ, — с другим
голосом я никак не смешал бы ее замедленный
голос особого оттенка, который бесполезно передавать, по его лишь ей присущей хладнокровной музыкальности. Кто мужчина — догадаться не составляло особого труда: мы не забываем
голоса, язвившего нас. Итак, вошли Галуэй и Дигэ.
Прелестное издание, — продолжала Дигэ тем же намеренно громким
голосом, но, расхвалив книгу, перешла опять в сдержанный тон: — Мне показалось, должно
быть.
— В том, что неосязаемо, — сказал Ганувер, продолжая о неизвестном. — Я как бы нахожусь среди множества незримых присутствий. — У него
был усталый грудной
голос, вызывающий внимание и симпатию. — Но у меня словно завязаны глаза, и я пожимаю, — беспрерывно жму множество рук, — до утомления жму, уже перестав различать, жестка или мягка, горяча или холодна рука, к которой я прикасаюсь; между тем я должен остановиться на одной и боюсь, что не угадаю ее.
Как ни
был краток этот взгляд, о н н е м е д л е н н о о т о з в а л с я в в о о б р а ж е н и и Д и г э ф и з и ч е с к и м п р и к о с н о в е н и е м е е л а д о н и к т а и н с т в е н н о й н е в и д и м о й с т р у н е: разом поймав такт, она сняла с рукава Ганувера свою руку и, протянув ее вверх ладонью, сказала ясным убедительным
голосом...
— Зайдите-ка, — сказал этот человек сдавленным ненатуральным
голосом, тем более неприятным, что он
был адски спокоен. — Зайдите, приятель!
— Войдите, — повторил нежно тот же спокойный
голос, и мы очутились в комнате. Между окном и столом стоял человек в нижней рубашке и полосатых брюках, — человек так себе, среднего роста, не слабый, по-видимому, с темными гладкими волосами, толстой шеей и перебитым носом, конец которого торчал как сучок. Ему
было лет тридцать. Он заводил карманные часы, а теперь приложил их к уху.
— Замечательное дело! — послышался с верхней террасы хриплый, обеспокоенный
голос. — Я оставил водки в бутылке выше ярлыка на палец, а теперь она ниже ярлыка. Это вы
выпили, Билль?
Затем, так как мы уже поднялись по тропинке к задней стороне дома, спор слышался неясным единоборством
голосов, а перед нами открылся вход с лестницей. Ближе к углу
была вторая дверь.
Надо думать, что приманка
была хороша, так как, едва прошел я две-три лужайки среди светлого леса, невольно входя в роль и прижимая локти, как делают женщины, когда спешат, как в стороне послышались торопливые
голоса.
— Ну, — перебил Томсон, с характерной для него резкой тишиной тона, — кроме
голоса,
было еще что-нибудь?
— Гости! — произнес Ганувер так громко, что
было всем слышно; отчетливый резонанс этой огромной залы позволял в меру напрягать
голос. — Вы — мои гости, мои приятели и друзья. Вы оказали мне честь посетить мой дом в день, когда четыре года назад я ходил еще в сапогах без подошв и не знал, что со мной
будет.
— Благодарю вас, — очень серьезно сказал он, — за то мужество, с каким вы открыли себя. Сейчас я
был как ребенок, испугавшийся темного угла, но знающий, что сзади него в другой комнате — светло. Там
голоса, смех и отдых. Я счастлив, Дигэ — в последний раз я вас называю «Дигэ». Я расстаюсь с вами, как с гостьей и женщиной. Бен Дрек, дайте наручники!
Я увидел прежде всего сидящую у кровати Молли; Ганувер держал ее руку, лежа с высоко поднятой подушками головой. Рот его
был полураскрыт, и он трудно дышал, говоря с остановками, негромким
голосом. Между краев расстегнутой рубашки
был виден грудной компресс.
— При-шла оч-ко-вая змея, — докончил
голос, дверь раскрылась, и вбежала молодая женщина, в которой я тотчас узнал Молли. Она
была в костюме пепельного цвета и голубой шляпе. При виде меня ее смеющееся лицо внезапно остыло, вытянулось и снова вспыхнуло.
В комнате Алексея сидело и стояло человек двадцать, и первое, что услышал Самгин,
был голос Кутузова, глухой, осипший голос, но — его. Из-за спин и голов людей Клим не видел его, но четко представил тяжеловатую фигуру, широкое упрямое лицо с насмешливыми глазами, толстый локоть левой руки, лежащей на столе, и уверенно командующие жесты правой.
Неточные совпадения
Голос Осипа. Вот с этой стороны! сюда! еще! хорошо. Славно
будет! (Бьет рукою по ковру.)Теперь садитесь, ваше благородие!
Осклабился, товарищам // Сказал победным
голосом: // «Мотайте-ка на ус!» // Пошло, толпой подхвачено, // О крепи слово верное // Трепаться: «Нет змеи — // Не
будет и змеенышей!» // Клим Яковлев Игнатия // Опять ругнул: «Дурак же ты!» // Чуть-чуть не подрались!
Как идол стал // На полосу, // Стоит,
поет // Без
голосу:
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И
пели; в чистом воздухе // Над Волгой, как набатные, // Согласные и сильные // Гремели
голоса:
«
Поют они без
голосу, // А слушать — дрожь по волосу!» — // Сказал другой мужик.