Одно-два мгновения Аян подумал еще о спрутах с зелеными фосфорическими глазами; рыбах, похожих на привидения или кошмарный сон; гигантских нарвалах, скатах, отвратительных, как подушка из скользкого мяса; но это уже была последняя судорога воображения; он
положил весла, придвинул фонарь и вынул портрет женщины.
Берега заставлены, в два-три ряда, судами, джонками, лодками, так что мы с трудом пробирались и не раз принуждены были
класть весла по борту.
Положив весло на борт, он берет ружье и стреляет в китайца на крыше, — китаец не потерпел вреда, дробь осеяла крышу и стену, подняв в воздухе пыльные дымки.
—
Клади весла — берег близко! — крикнул во всю мочь Захар, принимаясь сильнее грести рулевой лопатой и силясь повернуть нос челнока против ветра и гребня волн. — Багор, живо багор!.. Вечор гнали плоты… за погодой, должно быть, остановились… Они тут где-нибудь!.. Наткнемся как раз… щупай багром!..
(Уходят. С правой стороны раздаются громкие крики и смех. Кричат:.) «Лодку! Скорее! Где весла? Весла!» Пустобайка медленно встает и,
положив весла на плечо, хочет идти. Суслов и Басов бегут на шум. Замыслов подскакивает к Пустобайке и вырывает у него весло.)
Неточные совпадения
Левин шел всё так же между молодым малым и стариком. Старик, надевший свою овчинную куртку, был так же
весел, шутлив и свободен в движениях. В лесу беспрестанно попадались березовые, разбухшие в сочной траве грибы, которые резались косами. Но старик, встречая гриб, каждый раз сгибался, подбирал и
клал зa пазуху. «Еще старухе гостинцу», приговаривал он.
Парень не торопясь поймал багор,
положил его вдоль борта, молча помог хромому влезть в лодку и сильными ударами
весел быстро пригнал ее к берегу. Вывалившись на песок, мужик, мокрый и скользкий, разводя руки, отчаянно каялся:
Только индиец, растянувшись в лодке, спит, подставляя под лучи то один, то другой бок; закаленная кожа у него ярко лоснится, лучи скользят по ней, не проникая внутрь, да китайцы, с полуобритой головой, машут
веслом или ворочают рулем, едучи на барке по рейду, а не то так работают около европейских кораблей, постукивая молотком или таская
кладь.
Как только внутренности были извлечены наружу, орочи отрезали печень и
положили ее на
весло около лодки. Вооружившись ножами, они стали крошить ее на мелкие кусочки и есть с таким аппетитом, что я не мог удержаться и сам попробовал кусочек печени, предварительно прополоскав его в воде. Ничего особенного. Как и всякое парное мясо, она была теплая и довольно безвкусная. Я выплюнул ее и пошел к берегу моря.
Отец поспешно исполнил его просьбу: поднял камень в лодку и, гребя
веслом то направо, то налево, скоро догнал Евсеичево удилище, вытащил очень большого окуня, не отцепляя
положил его в лодку и привез к нам на мостки.