Неточные совпадения
Вы видите, что сущность мнения та же
самая: мужик, дескать, груб и необразован, и потому
не имеет ни сознания прав
своей личности, ни собственного разума и воли.
Пошли бы себе от нее, куда захотели: что она сделает?» Старушка тетка, разумеется,
не могла удовлетворить Машу, и девочка должна была
сама доходить до разрешения
своих вопросов.
Мало того, — врачи-психологи говорят, — и нельзя
не верить этому, — что всякий больной,
самый отчаянный, до последней [решительной] минуты
не теряет надежды на возможность такого средства,
не перестает в глубине души ждать его, хотя, по-видимому, уже совершенно покорился
своей участи [и готовится к смерти].
Большею частию они даже
сами не умеют формулировать объяснения для
своих поступков, но факт, что барщинская работа очень неспора, — повсеместен.
Они имели время внутреннего брожения, время, когда они должны были дорогою ценою покупать себе
самые ничтожные права; но, купивши их, они успокоились, если
не вполне удовлетворенные, то по крайней мере обеспеченные в
самых первых необходимых
своих требованиях.
[Таким образом, люди, восстающие против насилия и произвола, тем
самым дают уже нам некоторое ручательство в том, что они
сами не будут прибегать к насилию и
не дадут простора
своему произволу;] желание неприкосновенности для
своей личности заставляет уважать и личность других.
Стало быть, я необходимо должен заботиться
сам об обеспечении
своей жизни, должен работать: живя
своим трудом, я
не буду иметь надобности отнимать чужое и вместе с тем, имея материальное обеспечение, буду иметь средства постоянно сохранять
свою собственную независимость».
«Если я должен работать для
своего обеспечения, потому что
не могу и
не должен воспользоваться плодами трудов моего соседа, то очевидно, что и сосед должен иметь в виду то же
самое соображение.
Эта Груша, крестьянская девочка, в
самом деле была весь
свой век игрушечкою
своей барышни и барыни, а барышня и барыня, [загубившие ее век,] были, в сущности, совершенно невинные, добрые создания, которые никогда бы
не согласились мучить и губить людей: они могли только играть, забавляться ими.
Лишенные всяких ресурсов к обеспечению
своего существования, лишенные всякой опоры в себе
самих, [
не понимая даже того, что значит уважение к
самому себе,] они готовы на всевозможные унижения [и пошлости], чтобы только перебиться как-нибудь.
А чтоб утешить мать, она хочет дать ей за дочь несколько денег [, как будто
не от этой
самой женщины и подобных ей получила она
свои деньги: дешевое великодушие!]…
Если он дал вам денег взаймы и видит, что вы нуждаетесь, он
сам будет переносить нужду, но
не спросит
своего долга.
Неприлично шутить с прислугою, —
не из опасения, чтобы
своею шуткою случайно
не оскорбить человека, который, по
своему положению,
не может ответить на нее обратно, а напротив, из боязни, чтобы на наши шутки слуга и
сам не вздумал ответить шуткою и, таким образом,
не стал бы с нами запанибрата…]
Само собою разумеется, что у маленькой девочки
не могло быть твердого разумного сознания о смысле и достоинстве всего, что она делает; она
не могла, подобно философу какому-нибудь, продолжать делать
свое, презирая крики толпы; она должна была принимать к сердцу выходки подруг.
Затем уж
не трудно нам будет сообразить, отчего развитие этих начал в народе по большей части останавливается так рано и нередко совсем заглушается;
не хитро также будет понять и то, в какой степени
сам простолюдин бывает виновен в неполноте или совершенной остановке
своего развития и в какой степени виноваты в этом мы все, причисляющие себя к людям образованным.
Никакой покорностью, никаким пожертвованием нельзя было умилостивить его; ему
самому было тяжело, его гнела какая-то тоска, он становился все мрачнее, по мере того как исполнял
свое мщение над любимой женой; но остановиться
не мог.
Людям, в положении игрушечкиных господ, они приносили, по-видимому, некоторую выгоду внешнюю; но, через это
самое, они, во всей
своей нелепости и бесчеловечии, впивались в душу этих господ, делались основанием их морали, изгоняли из них здравые понятия и делали их никуда
не годными, — между тем как на Машу, Катерину, Надёжу и всех, находившихся в их положении, те же отношения действовали более внешним образом,
не проникая внутрь их уже и потому, что были всегда тяжелы и неприятны.
Неточные совпадения
Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по
своей части, а я отправлюсь
сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно, для прогулки, наведаться,
не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего
не знаешь и
не в
свое дело
не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…» В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак
не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким
самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна,
не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам,
не то я смертью окончу жизнь
свою».
Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе
самому читать нравоучения для
своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее
своего барина и потому скорее догадывается, но
не любит много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
Конечно, если он ученику сделает такую рожу, то оно еще ничего: может быть, оно там и нужно так, об этом я
не могу судить; но вы посудите
сами, если он сделает это посетителю, — это может быть очень худо: господин ревизор или другой кто может принять это на
свой счет.
Кто видывал, как слушает //
Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет, что ни работою // Ни вечною заботою, // Ни игом рабства долгого, // Ни кабаком
самим // Еще народу русскому // Пределы
не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая почва добрая — // Душа народа русского… // О сеятель! приди!..