Неточные совпадения
Чтобы развлечь его, а вместе для подновления славы, она
свозила его тогда в Москву, где у ней
было несколько изящных литературных и ученых знакомств; но оказалось, что и Москва неудовлетворительна.
Доискались, что он живет в какой-то странной компании, связался с каким-то отребьем петербургского населения, с какими-то бессапожными чиновниками, отставными военными, благородно просящими милостыню, пьяницами, посещает их грязные семейства, дни и ночи
проводит в темных трущобах и бог знает в каких закоулках, опустился, оборвался и что, стало
быть, это ему нравится.
Он
был в полном восторге, тем более что все время разлуки с своим другом
провел в крайнем унынии.
— У вас сор, она
заведет чистоту, порядок, все
будет как зеркало…
— Мама, мама, милая ма, вы не пугайтесь, если я в самом деле обе ноги сломаю; со мной это так может случиться, сами же говорите, что я каждый день скачу верхом сломя голову. Маврикий Николаевич,
будете меня
водить хромую? — захохотала она опять. — Если это случится, я никому не дам себя
водить, кроме вас, смело рассчитывайте. Ну, положим, что я только одну ногу сломаю… Ну
будьте же любезны, скажите, что почтете за счастье.
— Зато вы
будете водить, один вы, никому больше!
Между тем произошло у нас приключение, меня удивившее, а Степана Трофимовича потрясшее. Утром в восемь часов прибежала от него ко мне Настасья, с известием, что барина «описали». Я сначала ничего не мог понять: добился только, что «описали» чиновники, пришли и взяли бумаги, а солдат завязал в узел и «
отвез в тачке». Известие
было дикое. Я тотчас же поспешал к Степану Трофимовичу.
— То
есть я ведь не утверждаю, но в городе уже звонят, что она-то и
сводила.
Утверждали, что даже и праздник устроила она с этою целью; потому-то-де половина города и не явилась, узнав, в чем дело, а сам Лембке
был так фраппирован, что «расстроился в рассудке», и она теперь его «
водит» помешанного.
Наконец началась и «кадриль литературы». В городе в последнее время, чуть только начинался где-нибудь разговор о предстоящем бале, непременно сейчас же
сводили на эту «кадриль литературы», и так как никто не мог представить, что это такое, то и возбуждала она непомерное любопытство. Опаснее ничего не могло
быть для успеха, и — каково же
было разочарование!
По крайней мере густая и чрезвычайно разнородная толпа, его окружавшая, в которой вместе со всяким людом
были и господа и даже соборный протопоп, хотя и слушали его с любопытством и удивлением, но никто из них с ним не заговаривал и не пробовал его
отвести.
Мне всегда казалось, что вы
заведете меня в какое-нибудь место, где живет огромный злой паук в человеческий рост, и мы там всю жизнь
будем на него глядеть и его бояться.
Он
был целомудрен и стыдлив до дикости, считал себя страшным уродом, ненавидел свое лицо и свой характер, приравнивал себя к какому-то монстру, которого можно
возить и показывать лишь на ярмарках.
Выступили вперед и извозчики, стали рядиться; брали до Устьева три рубля. Остальные кричали, что не обидно
будет, что это как
есть цена и что отселева до Устьева всё лето за эту цену
возили.
Когда Нику было лет пятнадцать, Карл Иванович
завел было лавку, но, не имея ни товара, ни покупщиков и растратив кой-как сколоченные деньги на эту полезную торговлю, он ее оставил с почетным титулом «ревельского негоцианта».
Неточные совпадения
Я даже думаю (берет его под руку и
отводит в сторону),я даже думаю, не
было ли на меня какого-нибудь доноса.
Добчинский. Марья Антоновна! (Подходит к ручке.)Честь имею поздравить. Вы
будете в большом, большом счастии, в золотом платье ходить и деликатные разные супы кушать; очень забавно
будете проводить время.
Чуть дело не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И старика, и вас. // Бог приберет Последыша // Скоренько, а у вотчины // Останутся луга. // Так
будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки
заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина… Увидите!»
Была ты нам люба, // Как от Москвы до Питера //
Возила за три рублика, // А коли семь-то рубликов // Платить, так черт с тобой! —
Спустили с возу дедушку. // Солдат
был хрупок на ноги, // Высок и тощ до крайности; // На нем сюртук с медалями // Висел, как на шесте. // Нельзя сказать, чтоб доброе // Лицо имел, особенно // Когда
сводило старого — // Черт чертом! Рот ощерится. // Глаза — что угольки!