Неточные совпадения
Одним словом, было видно человека прямого, но неловкого и неполитичного, от избытка гуманных чувств и излишней, может быть, щекотливости, главное, человека недалекого, как тотчас же с чрезвычайною тонкостью оценил
фон Лембке и как давно уже об нем полагал, особенно когда в последнюю неделю, один в кабинете, по
ночам особенно, ругал его изо всех сил про себя за необъяснимые успехи у Юлии Михайловны.
Супруги согласились во всем, всё было забыто, и когда, в конце объяснения,
фон Лембке все-таки стал на колени, с ужасом вспоминая о главном заключительном эпизоде запрошлой
ночи, то прелестная ручка, а за нею и уста супруги заградили пламенные излияния покаянных речей рыцарски деликатного, но ослабленного умилением человека.
Она уходит. Поручик подкрадывается к Алечке и близко наклоняется к ней. Ее прекрасный профиль, темный на
фоне ночи, тонко, серебристо и нежно очерчен сиянием электрических фонарей.
Неточные совпадения
Он знал, что
ночь будет длинная, бессонная и что придется думать не об одном только
фон Корене и его ненависти, но и о той горе лжи, которую ему предстояло пройти и обойти которую у него не было сил и уменья.
Дуло пистолета, направленное прямо в лицо, выражение ненависти и презрения в позе и во всей фигуре
фон Корена, и это убийство, которое сейчас совершит порядочный человек среди бела дня в присутствии порядочных людей, и эта тишина, и неизвестная сила, заставляющая Лаевского стоять, а не бежать, — как все это таинственно, и непонятно, и страшно! Время, пока
фон Корен прицеливался, показалось Лаевскому длиннее
ночи. Он умоляюще взглянул на секундантов; они не шевелились и были бледны.
— Будто бы? — холодно спросил
фон Корен, выбрав себе самый большой камень около воды и стараясь взобраться на него и сесть. — Будто бы? — повторил он, глядя в упор на Лаевского. — А Ромео и Джульетта? А, например, Украинская
ночь Пушкина? Природа должна прийти и в ножки поклониться.
Мелькнуло еще два-три огонька разрозненных избенок. Кое-где на
фоне черного леса клубился в сыром воздухе дымок, и искры вылетали и гасли, точно таяли во мраке. Наконец последнее жилье осталось сзади. Вокруг была лишь черная тайга да темная
ночь.
„Жизнь — болезнь духа! — говорит Новалис [Новалис (наст. имя Фридрих
фон Харденберг, 1772–1801) — немецкий поэт, один из создателей школы"иенского романтизма", автор"Гимнов к
ночи"с их культом смерти.]. — Да будет сновидение жизнью!“ Другой писатель, Тик [Тик Людвиг (1773–1853) — немецкий писатель-романтик.], вторит ему: „Сновидения являются, быть может, нашей высшей философией“. Эти мысли тоже неоднократно повторены русской литературой последних годов.