Неточные совпадения
Ты возразил, что человек жив не единым хлебом, но знаешь ли, что во
имя этого самого хлеба
земного и восстанет на тебя дух земли, и сразится с тобою, и победит тебя, и все пойдут за ним, восклицая: «Кто подобен зверю сему, он дал нам огонь с небеси!» Знаешь ли ты, что пройдут века и человечество провозгласит устами своей премудрости и науки, что преступления нет, а стало быть, нет и греха, а есть лишь только голодные.
И если за тобою во
имя хлеба небесного пойдут тысячи и десятки тысяч, то что станется с миллионами и с десятками тысяч миллионов существ, которые не в силах будут пренебречь хлебом
земным для небесного?
Ты знал, ты не мог не знать эту основную тайну природы человеческой, но ты отверг единственное абсолютное знамя, которое предлагалось тебе, чтобы заставить всех преклониться пред тобою бесспорно, — знамя хлеба
земного, и отверг во
имя свободы и хлеба небесного.
Неточные совпадения
Когда в исторической перспективе начинают говорить и писать об умерших дурно и даже считают долгом так говорить во
имя правды, то потому, что умерший тут возвращается к
земной истории, в которой добро перемешано со злом, свет с тьмой.
Пускай стихии, свирепствуя сложенно, разверзнут
земную хлябь и поглотят великолепный сей град, откуда громкое твое пение раздавалося во все концы обширныя России; пускай яростный некий завоеватель истребит даже
имя любезного твоего отечества; но доколе слово российское ударять будет слух, ты жив будешь и не умрешь.
Конечно, русскому царю, повелевающему шестой частью
земного шара и непрестанно пекущемуся о благе пятисот миллионов подданных, просто физически невозможно было бы подписывать производство каждому из многих тысяч офицеров. Нет, он только внимательно и быстро проглядывает бесконечно длинный ряд
имен. Уста его улыбаются светло и печально.
— Я пред властью смирен, а что есть превыше
земной власти, то надо мною властнее… Я человек подзаконный. Сирах вменил в обязанности нам пещись о чести
имени, а первоверховный Павел протестовал против попранья прав его гражданства; не вправе я себя унизить ради просьбы.
И тут были другие, не только составлявшие себе к двадцати пяти годам
имя, но уже умиравшие, свершив в литературе все
земное.