Неточные совпадения
Федор Павлович узнал о смерти своей супруги пьяный; говорят, побежал по
улице и начал кричать, в радости воздевая руки к небу: «Ныне отпущаеши», а по другим —
плакал навзрыд как маленький ребенок, и до того, что, говорят, жалко даже было смотреть
на него, несмотря
на все к нему отвращение.
Алеша вышел
на улицу как бы шатаясь. Ему тоже хотелось
плакать, как и ей. Вдруг его догнала служанка.
И опять началась перестрелка,
на этот раз очень злая. Мальчику за канавкой ударило камнем в грудь; он вскрикнул,
заплакал и побежал вверх в гору,
на Михайловскую
улицу. В группе загалдели: «Ага, струсил, бежал, мочалка!»
Вместо ответа мальчик вдруг громко
заплакал, в голос, и вдруг побежал от Алеши. Алеша пошел тихо вслед за ним
на Михайловскую
улицу, и долго еще видел он, как бежал вдали мальчик, не умаляя шагу, не оглядываясь и, верно, все так же в голос
плача. Он положил непременно, как только найдется время, разыскать его и разъяснить эту чрезвычайно поразившую его загадку. Теперь же ему было некогда.
Рассердившись почему-то
на этого штабс-капитана, Дмитрий Федорович схватил его за бороду и при всех вывел в этом унизительном виде
на улицу и
на улице еще долго вел, и говорят, что мальчик, сын этого штабс-капитана, который учится в здешнем училище, еще ребенок, увидав это, бежал все подле и
плакал вслух и просил за отца и бросался ко всем и просил, чтобы защитили, а все смеялись.
Любка иногда тайком следила за ним, когда он уходил из дома, останавливалась против того подъезда, куда он входил, и часами дожидалась его возвращения для того, чтобы упрекать его и
плакать на улице.
Неточные совпадения
Убийца заперся в пустой хате,
на конце станицы: мы шли туда. Множество женщин бежало с
плачем в ту же сторону; по временам опоздавший казак выскакивал
на улицу, второпях пристегивая кинжал, и бегом опережал нас. Суматоха была страшная.
— Как не может быть? — продолжал Раскольников с жесткой усмешкой, — не застрахованы же вы? Тогда что с ними станется?
На улицу всею гурьбой пойдут, она будет кашлять и просить и об стену где-нибудь головой стучать, как сегодня, а дети
плакать… А там упадет, в часть свезут, в больницу, умрет, а дети…
И она, сама чуть не
плача (что не мешало ее непрерывной и неумолчной скороговорке), показывала ему
на хнычущих детей. Раскольников попробовал было убедить ее воротиться и даже сказал, думая подействовать
на самолюбие, что ей неприлично ходить по
улицам, как шарманщики ходят, потому что она готовит себя в директрисы благородного пансиона девиц…
— Помилуйте, —
плачет старушка, — да я его всякий день
на улице вижу — он в своем доме живет.
Но ей до смерти хотелось, чтоб кто-нибудь был всегда в нее влюблен, чтобы об этом знали и говорили все в городе, в домах,
на улице, в церкви, то есть что кто-нибудь по ней «страдает»,
плачет, не спит, не ест, пусть бы даже это была неправда.