Неточные совпадения
Явясь
по двадцатому году к отцу, положительно в вертеп грязного разврата, он, целомудренный и чистый, лишь молча удалялся, когда глядеть было нестерпимо, но без малейшего
вида презрения или осуждения кому бы то ни было.
— То есть в двух словах, — упирая на каждое слово, проговорил опять отец Паисий, —
по иным теориям, слишком выяснившимся в наш девятнадцатый век, церковь должна перерождаться в государство, так как бы из низшего в высший
вид, чтобы затем в нем исчезнуть, уступив науке, духу времени и цивилизации.
— Я жених, формальный и благословенный, произошло все в Москве,
по моем приезде, с парадом, с образами, и в лучшем
виде. Генеральша благословила и — веришь ли, поздравила даже Катю: ты выбрала, говорит, хорошо, я вижу его насквозь. И веришь ли, Ивана она невзлюбила и не поздравила. В Москве же я много и с Катей переговорил, я ей всего себя расписал, благородно, в точности, в искренности. Все выслушала...
(Говоря «вот тут», Дмитрий Федорович ударял себя кулаком
по груди и с таким странным
видом, как будто бесчестие лежало и сохранялось именно тут на груди его, в каком-то месте, в кармане может быть, или на шее висело зашитое.)
Кто знает, может быть, этот проклятый старик, столь упорно и столь по-своему любящий человечество, существует и теперь в
виде целого сонма многих таковых единых стариков и не случайно вовсе, а существует как согласие, как тайный союз, давно уже устроенный для хранения тайны, для хранения ее от несчастных и малосильных людей, с тем чтобы сделать их счастливыми.
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в
виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения,
по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
В юности моей, давно уже, чуть не сорок лет тому, ходили мы с отцом Анфимом
по всей Руси, собирая на монастырь подаяние, и заночевали раз на большой реке судоходной, на берегу, с рыбаками, а вместе с нами присел один благообразный юноша, крестьянин, лет уже восемнадцати на
вид, поспешал он к своему месту назавтра купеческую барку бечевою тянуть.
Лишь только начало обнаруживаться тление, то уже
по одному
виду входивших в келью усопшего иноков можно было заключить, зачем они приходят.
Алеша быстро отвел свои глаза и опустил их в землю, и уже
по одному
виду юноши отец Паисий догадался, какая в минуту сию происходит в нем сильная перемена.
— Э, полно, скверно все это, не хочу слушать, я думала, что веселое будет, — оборвала вдруг Грушенька. Митя всполохнулся и тотчас же перестал смеяться. Высокий пан поднялся с места и с высокомерным
видом скучающего не в своей компании человека начал шагать
по комнате из угла в угол, заложив за спину руки.
— Сегодня, в пять часов пополудни, господин Карамазов занял у меня, по-товарищески, десять рублей, и я положительно знаю, что у него денег не было, а сегодня же в девять часов он вошел ко мне, неся в руках на
виду пачку сторублевых бумажек, примерно в две или даже в три тысячи рублей.
Перезвон, завидя его одетым, начал было усиленно стучать хвостом
по полу, нервно подергиваясь всем телом, и даже испустил было жалобный вой, но Коля, при
виде такой страстной стремительности своего пса, заключил, что это вредит дисциплине, и хоть минуту, а выдержал его еще под лавкой и, уже отворив только дверь в сени, вдруг свистнул его.
Он оглянулся во все стороны, быстро вплоть подошел к стоявшему пред ним Алеше и зашептал ему с таинственным
видом, хотя по-настоящему их никто не мог слышать: старик сторож дремал в углу на лавке, а до караульных солдат ни слова не долетало.
Я вот думал давеча, собираясь к тебе, для шутки предстать в
виде отставного действительного статского советника, служившего на Кавказе, со звездой Льва и Солнца на фраке, но решительно побоялся, потому ты избил бы меня только за то, как я смел прицепить на фрак Льва и Солнце, а не прицепил
по крайней мере Полярную звезду али Сириуса.
— Ah, mais c’est bête enfin! [Ах, но это же глупо, наконец! (фр.)] — воскликнул тот, вскакивая с дивана и смахивая пальцами с себя брызги чаю, — вспомнил Лютерову чернильницу! Сам же меня считает за сон и кидается стаканами в сон! Это по-женски! А ведь я так и подозревал, что ты делал только
вид, что заткнул свои уши, а ты слушал…
Два же купца имели хоть и степенный
вид, но были как-то странно молчаливы и неподвижны; один из них брил бороду и был одет по-немецки; другой, с седенькою бородкой, имел на шее, на красной ленте, какую-то медаль.
Григорий стоял со сбитым
видом, в упор смотря на своего мучителя. Странно это, казалось, по-видимому, что он действительно не знает, какой теперь год.
Но когда опрос перешел к защитнику, тот, почти и не пробуя опровергать показание, вдруг завел речь о том, что ямщик Тимофей и другой мужик Аким подняли в Мокром, в этот первый кутеж, еще за месяц до ареста, сто рублей в сенях на полу, оброненные Митей в хмельном
виде, и представили их Трифону Борисовичу, а тот дал им за это
по рублю.
Затем, представив свои соображения, которые я здесь опускаю, он прибавил, что ненормальность эта усматривается, главное, не только из прежних многих поступков подсудимого, но и теперь, в сию даже минуту, и когда его попросили объяснить, в чем же усматривается теперь, в сию-то минуту, то старик доктор со всею прямотой своего простодушия указал на то, что подсудимый, войдя в залу, «имел необыкновенный и чудный
по обстоятельствам
вид, шагал вперед как солдат и держал глаза впереди себя, упираясь, тогда как вернее было ему смотреть налево, где в публике сидят дамы, ибо он был большой любитель прекрасного пола и должен был очень много думать о том, что теперь о нем скажут дамы», — заключил старичок своим своеобразным языком.
Опять-таки в пьяном
виде написано и опять-таки в трезвом
виде как
по писаному исполнено!»
Когда старший сын Федора Павловича, Иван Федорович, перед самою катастрофой уезжал в Москву, Смердяков умолял его остаться, не смея, однако же,
по трусливому обычаю своему, высказать ему все опасения свои в
виде ясном и категорическом.
Убийца соскакивает вниз из предосторожности, чтоб убедиться, жив или нет свидетель, а между тем только что оставил в кабинете убитого им отца своего,
по свидетельству самого же обвинителя, колоссальную на себя улику в
виде разорванного пакета, на котором было написано, что в нем лежали три тысячи.
Главное, он имел тогда в
виду скорое получение от отца этих должных ему
по расчету трех тысяч.