Неточные совпадения
От города до монастыря было не более версты с небольшим. Алеша спешно пошел по пустынной
в этот час дороге. Почти уже стала ночь,
в тридцати шагах трудно уже было различать предметы. На половине дороги приходился перекресток. На перекрестке, под уединенною ракитой, завиделась какая-то фигура. Только что Алеша вступил на перекресток, как фигура сорвалась с места, бросилась на него и неистовым голосом
прокричала...
— Да что с вами, какой фокус? —
прокричал тот уж совсем
в испуге.
— Доложите пославшим вас, что мочалка чести своей не продает-с! — вскричал он, простирая на воздух руку. Затем быстро повернулся и бросился бежать; но он не пробежал и пяти шагов, как, весь повернувшись опять, вдруг сделал Алеше ручкой. Но и опять, не пробежав пяти шагов, он
в последний уже раз обернулся, на этот раз без искривленного смеха
в лице, а напротив, все оно сотрясалось слезами. Плачущею, срывающеюся, захлебывающеюся скороговоркой
прокричал он...
— Мой Господь победил! Христос победил заходящу солнцу! — неистово
прокричал он, воздевая к солнцу руки, и, пав лицом ниц на землю, зарыдал
в голос как малое дитя, весь сотрясаясь от слез своих и распростирая по земле руки. Тут уж все бросились к нему, раздались восклицания, ответное рыдание… Исступление какое-то всех обуяло.
— Н-ну!.. Вот! —
прокричал было он
в изумлении, но вдруг, крепко подхватив Алешу под руку, быстро повлек его по тропинке, все еще ужасно опасаясь, что
в том исчезнет решимость. Шли молча, Ракитин даже заговорить боялся.
— Шампанское принесли! —
прокричал Ракитин, — возбуждена ты, Аграфена Александровна, и вне себя. Бокал выпьешь, танцевать пойдешь. Э-эх; и того не сумели сделать, — прибавил он, разглядывая шампанское. —
В кухне старуха разлила, и бутылку без пробки принесли, и теплое. Ну давай хоть так.
— Не смейся, Ракитин, не усмехайся, не говори про покойника: он выше всех, кто был на земле! — с плачем
в голосе
прокричал Алеша.
— Вот адвокат проявился! Да ты влюбился
в нее, что ли? Аграфена Александровна, ведь постник-то наш и впрямь
в тебя влюбился, победила! —
прокричал он с наглым смехом.
Последние слова она истерически
прокричала, но не выдержала опять, закрыла руками лицо, бросилась
в подушку и опять затряслась от рыданий. Ракитин встал с места.
Алеша дал себя машинально вывести. На дворе стоял тарантас, выпрягали лошадей, ходили с фонарем, суетились.
В отворенные ворота вводили свежую тройку. Но только что сошли Алеша и Ракитин с крыльца, как вдруг отворилось окно из спальни Грушеньки, и она звонким голосом
прокричала вслед Алеше...
К тому же мне нужно время, я ужасно спешу!.. —
прокричал истерически Митя, почувствовав, что она сейчас опять начнет говорить, и
в надежде перекричать ее.
— Ай, скажу, ай, голубчик Дмитрий Федорович, сейчас все скажу, ничего не потаю, —
прокричала скороговоркой насмерть испуганная Феня. — Она
в Мокрое к офицеру поехала.
До последней подробности рассказала она ему и весь сегодняшний день, посещение Ракитина и Алеши, как она, Феня, стояла на сторожах, как барыня поехала и что она
прокричала в окошко Алеше поклон ему, Митеньке, и чтобы «вечно помнил, как любила она его часочек».
Так ведь рассказала же тебе, дурачку, Феня, как я Алеше
в окно
прокричала, что любила часочек Митеньку, а теперь еду любить… другого.
— Лайдак! —
прокричал в ответ который-то из панов.
Дорогою Марья Кондратьевна успела припомнить, что давеча,
в девятом часу, слышала страшный и пронзительный вопль на всю окрестность из их сада — и это именно был, конечно, тот самый крик Григория, когда он, вцепившись руками
в ногу сидевшего уже на заборе Дмитрия Федоровича,
прокричал: «Отцеубивец!» «Завопил кто-то один и вдруг перестал», — показывала, бежа, Марья Кондратьевна.
Но только что он успел
прокричать это, как из-за занавесок выскочила Грушенька и так и рухнулась исправнику прямо
в ноги.
— Это я, я, окаянная, я виновата! —
прокричала она раздирающим душу воплем, вся
в слезах, простирая ко всем руки, — это из-за меня он убил!.. Это я его измучила и до того довела! Я и того старичка-покойничка бедного измучила, со злобы моей, и до того довела! Я виноватая, я первая, я главная, я виноватая!
— Ни за что не подымется, ни за что, — победоносно и справедливо гордясь,
прокричал Коля, — хоть весь свет кричи, а вот я крикну, и
в один миг вскочит! Иси, Перезвон!
В это мгновение вдруг поднялся Митя и каким-то раздирающим воплем
прокричал, простирая пред собой руки...
— Простила или нет? — пролепетал наконец Митя и
в тот же миг, повернувшись к Алеше, с искаженным от радости лицом
прокричал ему...
— Мама, окрести его, благослови его, поцелуй его, —
прокричала ей Ниночка. Но та, как автомат, все дергалась своею головой и безмолвно, с искривленным от жгучего горя лицом, вдруг стала бить себя кулаком
в грудь. Гроб понесли дальше. Ниночка
в последний раз прильнула губами к устам покойного брата, когда проносили мимо нее. Алеша, выходя из дому, обратился было к квартирной хозяйке с просьбой присмотреть за оставшимися, но та и договорить не дала...
— И вечно так, всю жизнь рука
в руку! Ура Карамазову! — еще раз восторженно
прокричал Коля, и еще раз все мальчики подхватили его восклицание.