Неточные совпадения
Если что и охраняет общество даже в наше время и даже самого преступника исправляет и в другого
человека перерождает, то это опять-таки единственно лишь закон Христов, сказывающийся в сознании собственной
совести.
Но овладевает свободой
людей лишь тот, кто успокоит их
совесть.
С хлебом тебе давалось бесспорное знамя: дашь хлеб, и
человек преклонится, ибо ничего нет бесспорнее хлеба, но если в то же время кто-нибудь овладеет его
совестью помимо тебя — о, тогда он даже бросит хлеб твой и пойдет за тем, который обольстит его
совесть.
Нет ничего обольстительнее для
человека, как свобода его
совести, но нет ничего и мучительнее.
И вот вместо твердых основ для успокоения
совести человеческой раз навсегда — ты взял все, что есть необычайного, гадательного и неопределенного, взял все, что было не по силам
людей, а потому поступил как бы и не любя их вовсе, — и это кто же: тот, который пришел отдать за них жизнь свою!
Приняв этот третий совет могучего духа, ты восполнил бы все, чего ищет
человек на земле, то есть: пред кем преклониться, кому вручить
совесть и каким образом соединиться наконец всем в бесспорный общий и согласный муравейник, ибо потребность всемирного соединения есть третье и последнее мучение
людей.
Ибо кому же владеть
людьми как не тем, которые владеют их
совестью и в чьих руках хлебы их.
Замечательно еще то, что эти самые
люди с высокими сердцами, стоя в какой-нибудь каморке, подслушивая и шпионя, хоть и понимают ясно «высокими сердцами своими» весь срам, в который они сами добровольно залезли, но, однако, в ту минуту по крайней мере, пока стоят в этой каморке, никогда не чувствуют угрызений
совести.
Зато пострадали
люди порядочные, у которых еще оставалась
совесть и честь…
В тиши, наедине со своею
совестью, может быть, спрашивает себя: „Да что такое честь, и не предрассудок ли кровь?“ Может быть, крикнут против меня и скажут, что я
человек болезненный, истерический, клевещу чудовищно, брежу, преувеличиваю.
Ложь коллективизма заключается в том, что он переносит нравственный экзистенциальный центр,
совесть человека и его способность к суждениям и оценкам из глубины человеческой личности в quasiреальность, стоящую над человеком.
Собрания эти, большей частию филантропические и религиозные, с одной стороны, служат развлечением, а с другой — примиряют христианскую
совесть людей, преданных светским интересам.
— Может быть-с, но дело не в людях, — возразил он, — а в том, что силу дает этим господам, и какую еще силу:
совесть людей становится в руках Таганки и Якиманки; разные ваши либералы и демагоги, шапки обыкновенно не хотевшие поднять ни перед каким абсолютизмом, с наслаждением, говорят, с восторгом приемлют разные субсидии и службишки от Таганки!
Неточные совпадения
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я // Делами и теперь. // А перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его! По барину // Бурмистр! перед Последышем // Последний
человек! // У Клима
совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги, не променивая их на
совесть, без подлой выслуги, не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее
людей, лицеприятия не знает, а платит одни труды верно и щедро.
Софья. Кто же остережет
человека, кто не допустит до того, за что после мучит его
совесть?
Один из умных
людей, принадлежащих к этому кружку, называл его «
совестью Петербургского общества».
— Петр Дмитрич! — жалостным голосом начал было опять Левин, но в это время вышел доктор, одетый и причесанный. «Нет
совести у этих
людей, — подумал Левин. — Чесаться, пока мы погибаем!»