Неточные совпадения
Довольно часто по
вечерам сходились
к ней пять-шесть человек знакомых, не более.
По
вечерам я ходил
к водопаду; там было одно совсем закрытое со стороны деревни место, и кругом росли тополи; туда-то они ко мне по
вечерам и сбегались, иные даже украдкой.
— Это меня-то бесстыжею называют! — с пренебрежительною веселостью отпарировала Настасья Филипповна. — А я-то как дура приехала их
к себе на
вечер звать! Вот как ваша сестрица меня третирует, Гаврила Ардалионович!
— И
к Настасье Филипповне
вечером поедешь?
— А я вас именно хотел попросить, не можете ли вы, как знакомый, ввести меня сегодня
вечером к Настасье Филипповне? Мне это надо непременно сегодня же; у меня дело; но я совсем не знаю, как войти. Я был давеча представлен, но все-таки не приглашен: сегодня там званый
вечер. Я, впрочем, готов перескочить через некоторые приличия, и пусть даже смеются надо мной, только бы войти как-нибудь.
Князь, может быть, и ответил бы что-нибудь на ее любезные слова, но был ослеплен и поражен до того, что не мог даже выговорить слова. Настасья Филипповна заметила это с удовольствием. В этот
вечер она была в полном туалете и производила необыкновенное впечатление. Она взяла его за руку и повела
к гостям. Перед самым входом в гостиную князь вдруг остановился и с необыкновенным волнением, спеша, прошептал ей...
Но Ганя уже слишком много вынес в этот день и в этот
вечер, и
к этому последнему неожиданному испытанию был не приготовлен.
Коля Иволгин, обещавшийся быть
к четырем часам в «Весах» и поехавший вместо того в Павловск, по одному внезапному соображению отказался «откушать» у генеральши Епанчиной, а приехал обратно в Петербург и поспешил в «Весы», куда и явился около семи часов
вечера.
— Спасибо вам, князь, эксцентрический друг нашего дома, за приятный
вечер, который вы нам всем доставили. Небось ваше сердце радуется теперь, что удалось вам и нас прицепить
к вашим дурачествам… Довольно, милый друг дома, спасибо, что хоть себя-то дали наконец разглядеть хорошенько!..
Лебедева всё еще не было дома, так что под
вечер к князю успел ворваться Келлер, не хмельной, но с излияниями и признаниями.
— Послушайте, князь, я остался здесь со вчерашнего
вечера, во-первых, из особенного уважения
к французскому архиепископу Бурдалу (у Лебедева до трех часов откупоривали), а во-вторых, и главное (и вот всеми крестами крещусь, что говорю правду истинную!), потому остался, что хотел, так сказать, сообщив вам мою полную, сердечную исповедь, тем самым способствовать собственному развитию; с этою мыслию и заснул в четвертом часу, обливаясь слезами.
— По лицу видно. Поздоровайтесь с господами и присядьте
к нам сюда поскорее. Я особенно вас ждал, — прибавил он, значительно напирая на то, что он ждал. На замечание князя: не повредило бы ему так поздно сидеть? — он отвечал, что сам себе удивляется, как это он три дня назад умереть хотел, и что никогда он не чувствовал себя лучше, как в этот
вечер.
— А по
вечерам зато откровеннее! По
вечерам задушевнее и откровеннее! — с жаром обернулся
к нему Лебедев, — простодушнее и определительнее, честнее и почтеннее, и хоть этим я вам и бок подставляю, но наплевать-с; я вас всех вызываю теперь, всех атеистов: чем вы спасете мир и нормальную дорогу ему в чем отыскали, — вы, люди науки, промышленности, ассоциаций, платы заработной и прочего? Чем? Кредитом? Что такое кредит?
К чему приведет вас кредит?
До сих пор он в молчании слушал споривших и не ввязывался в разговор; часто от души смеялся вслед за всеобщими взрывами смеха. Видно было, что он ужасно рад тому, что так весело, так шумно; даже тому, что они так много пьют. Может быть, он и ни слова бы не сказал в целый
вечер, но вдруг как-то вздумал заговорить. Заговорил же с чрезвычайною серьезностию, так что все вдруг обратились
к нему с любопытством.
— Вследствие вина-с. Я
к вам, как
к провидению, многоуважаемый князь. Сумму четырехсот рублей серебром получил я вчера в пять часов пополудни от одного должника и с поездом воротился сюда. Бумажник имел в кармане. Переменив вицмундир на сюртук, переложил деньги в сюртук, имея в виду держать при себе, рассчитывая
вечером же выдать их по одной просьбе… ожидая поверенного.
Князь понял наконец, почему он холодел каждый раз, когда прикасался
к этим трем письмам, и почему он отдалял минуту прочесть их до самого
вечера.
— В экипаж посадил, — сказал он, — там на углу с десяти часов коляска ждала. Она так и знала, что ты у той весь
вечер пробудешь. Давешнее, что ты мне написал, в точности передал. Писать она
к той больше не станет; обещалась; и отсюда, по желанию твоему, завтра уедет. Захотела тебя видеть напоследях, хоть ты и отказался; тут на этом месте тебя и поджидали, как обратно пойдешь, вот там, на той скамье.
Гаврила Ардалионович, так враждебный
к Ипполиту на тогдашнем
вечере, сам пришел навестить его, уже на третий, впрочем, день после происшествия, вероятно, руководимый какою-нибудь внезапною мыслью.
Мать уведомила меня вчера
вечером, что квартира готова, а я спешу вас уведомить с своей стороны, что, отблагодарив вашу маменьку и сестрицу, сегодня же переезжаю
к себе, о чем и решил еще вчера
вечером.
Князь слышал иногда доносившиеся
к нему сверху громкие и быстрые разговоры, хохотливый, веселый спор; даже раз, очень поздно
вечером, донеслись
к нему звуки внезапно и неожиданно раздавшейся военно-вакхической песни, и он тотчас же узнал сиплый бас генерала.
Под конец князь почти испугался и назначил генералу свидание на завтра в этот же час. Тот вышел с бодростью, чрезвычайно утешенный и почти успокоенный.
Вечером, в седьмом часу, князь послал попросить
к себе на минутку Лебедева.
Выходило, стало быть, что Аглая прощает и князю опять можно идти
к ней сегодня же
вечером, а для него это было не только главное, а даже и всё.
— Я бы желала, чтобы вы завтра весь день не приходили
к нам, а пришли бы
вечером, когда уже соберутся эти… гости, Вы знаете, что будут гости?
Как-то тотчас и вдруг ему показалось, что все эти люди как будто так и родились, чтоб быть вместе; что у Епанчиных нет никакого «
вечера» в этот
вечер и никаких званых гостей, что всё это самые «свои люди» и что он сам как будто давно уже был их преданным другом и единомышленником и воротился
к ним теперь после недавней разлуки.
Одним из представителей этого среднего рода людей был в этот
вечер один техник, полковник, серьезный человек, весьма близкий приятель князю Щ., и им же введенный
к Епанчиным, человек, впрочем, в обществе молчаливый и носивший на большом указательном пальце правой руки большой и видный перстень, по всей вероятности, пожалованный.
Он знал очень хорошо, что в этот
вечер должен непременно что-нибудь рассказать для очарования общества и готовился
к этому даже с некоторым вдохновением.
В этот
вечер он явился
к Епанчиным с крепом на шляпе, и Белоконская похвалила его за этот креп: другой светский племянник, при подобных обстоятельствах, может быть, и не надел бы по таком дяде крепа.
Князь решил
вечером же идти
к ним непременно «по-прежнему» и лихорадочно взглянул на часы.
Но разгадка последовала гораздо раньше
вечера и тоже в форме нового визита, разгадка в форме новой, мучительной загадки: ровно полчаса по уходе Епанчиных
к нему вошел Ипполит, до того усталый и изнуренный, что, войдя и ни слова не говоря, как бы без памяти, буквально упал в кресла и мгновенно погрузился в нестерпимый кашель.
Он знал только, что начал совершенно ясно всё отличать в этот
вечер только с той минуты, когда Аглая вдруг вошла
к нему на террасу и он вскочил с дивана и вышел на средину комнаты ее встретить: было четверть восьмого.
Но в тот же
вечер, когда князь на минуту зашел
к Ипполиту, капитанша, только что возвратившаяся из города, куда ездила по каким-то своим делишкам, рассказала, что
к ней в Петербурге заходил сегодня на квартиру Рогожин и расспрашивал о Павловске.
Рассталась она с князем вся занятая этими мыслями, часов в одиннадцать
вечера; но еще не пробило и полуночи, как прибежали
к князю от Дарьи Алексеевны, чтобы «шел скорее, что очень худо».
Эти дамы посоветовали съездить еще раз
к Рогожину и еще раз покрепче постучаться, но не сейчас, а уже
вечером: «Может, что и окажется».
Сама же учительша вызвалась между тем съездить до
вечера в Павловск
к Дарье Алексеевне: не знают ли там чего?
Когда наконец они повернули с двух разных тротуаров в Гороховую и стали подходить
к дому Рогожина, у князя стали опять подсекаться ноги, так что почти трудно было уж и идти. Было уже около десяти часов
вечера. Окна на половине старушки стояли, как и давеча, отпертые, у Рогожина запертые, и в сумерках как бы еще заметнее становились на них белые спущенные сторы. Князь подошел
к дому с противоположного тротуара; Рогожин же с своего тротуара ступил на крыльцо и махал ему рукой. Князь перешел
к нему на крыльцо.