Неточные совпадения
— А ты откуда узнал, что он два с половиной миллиона чистого капиталу
оставил? — перебил черномазый, не удостоивая и в этот раз взглянуть на чиновника. — Ишь ведь! (мигнул он на него
князю) и что только им от этого толку, что они прихвостнями тотчас же лезут? А это правда, что вот родитель мой помер, а я из Пскова через месяц чуть не без сапог домой еду. Ни брат подлец, ни мать ни денег, ни уведомления, — ничего не прислали! Как собаке! В горячке в Пскове весь месяц пролежал.
— Подождите в приемной, а узелок здесь
оставьте, — проговорил он, неторопливо и важно усаживаясь в свое кресло и с строгим удивлением посматривая на
князя, расположившегося тут же рядом подле него на стуле, с своим узелком в руках.
— Из упрямства! — вскричал Ганя. — Из упрямства и замуж не выходишь! Что на меня фыркаешь? Мне ведь наплевать, Варвара Ардалионовна; угодно — хоть сейчас исполняйте ваше намерение. Надоели вы мне уж очень. Как! Вы решаетесь наконец нас
оставить,
князь! — закричал он
князю, увидав, что тот встает с места.
— Верите ли вы, — вдруг обратилась капитанша к
князю, — верите ли вы, что этот бесстыдный человек не пощадил моих сиротских детей! Всё ограбил, всё перетаскал, всё продал и заложил, ничего не
оставил. Что я с твоими заемными письмами делать буду, хитрый и бессовестный ты человек? Отвечай, хитрец, отвечай мне, ненасытное сердце: чем, чем я накормлю моих сиротских детей? Вот появляется пьяный и на ногах не стоит… Чем прогневала я господа бога, гнусный и безобразный хитрец, отвечай?
Одно только можно бы было заключить постороннему наблюдателю, если бы таковой тут случился: что, судя по всем вышесказанным, хотя и немногим данным,
князь все-таки успел
оставить в доме Епанчиных особенное впечатление, хоть и являлся в нем всего один раз, да и то мельком. Может быть, это было впечатление простого любопытства, объясняемого некоторыми эксцентрическими приключениями
князя. Как бы то ни было, а впечатление осталось.
Кроме того, еще раз ясно обнаружилось то необыкновенное впечатление и тот уже не в меру большой интерес, который возбудил и
оставил по себе
князь в доме Епанчиных.
И вот всего только две недели спустя вдруг получено было его превосходительством сведение, что Настасья Филипповна бежала в третий раз, почти что из-под венца, и на этот раз пропала где-то в губернии, а между тем исчез из Москвы и
князь Мышкин,
оставив все свои дела на попечение Салазкина, «с нею ли, или просто бросился за ней — неизвестно, но что-то тут есть», заключил генерал.
—
Оставь, — проговорил Парфен и быстро вырвал из рук
князя ножик, который тот взял со стола, подле книги, и положил его опять на прежнее место.
С тяжелым удивлением заметил
князь, что прежняя недоверчивость, прежняя горькая и почти насмешливая улыбка всё еще как бы не
оставляла лица его названого брата, по крайней мере мгновениями сильно выказывалась.
Беспрерывно осведомлялся, не нужно ли ему чего, и когда
князь стал ему наконец замечать, чтоб он
оставил его в покое, послушно и безмолвно оборачивался, пробирался обратно на цыпочках к двери и всё время, пока шагал, махал руками, как бы давая знать, что он только так, что он не промолвит ни слова, и что вот он уж и вышел, и не придет, и, однако ж, чрез десять минут или по крайней мере чрез четверть часа являлся опять.
— Читать! Читать во что бы то ни стало! — отрезала Лизавета Прокофьевна, видимо с чрезвычайным усилием себя сдерживая. —
Князь! Если
оставят читать — мы поссоримся.
—
Оставьте,
оставьте, — замахал руками
князь Гавриле Ардалионовичу.
— Нет, не «
оставьте»! — прицепился сейчас же племянник Лебедева. — Нам оскорбительно ваше «
оставьте»,
князь. Мы не прячемся, мы заявляем открыто: да, тут только сто рублей, а не все двести пятьдесят, но разве это не всё равно…
— Еще две минуты, милый Иван Федорович, если позволишь, — с достоинством обернулась к своему супругу Лизавета Прокофьевна, — мне кажется, он весь в лихорадке и просто бредит; я в этом убеждена по его глазам; его так
оставить нельзя. Лев Николаевич! мог бы он у тебя ночевать, чтоб его в Петербург не тащить сегодня? Cher prince, [Дорогой
князь (фр.).] вы скучаете? — с чего-то обратилась она вдруг к
князю Щ. — Поди сюда, Александра, поправь себе волосы, друг мой.
Князь очень был рад, что его
оставили наконец одного; он сошел с террасы, перешел чрез дорогу и вошел в парк; ему хотелось обдумать и разрешить один шаг.
В самом лице этой женщины всегда было для него что-то мучительное;
князь, разговаривая с Рогожиным, перевел это ощущение ощущением бесконечной жалости, и это была правда: лицо это еще с портрета вызывало из его сердца целое страдание жалости; это впечатление сострадания и даже страдания за это существо не
оставляло никогда его сердца, не
оставило и теперь.
А я-то, а мы-то все и
князь Щ. рассчитывали, что еще тот ему наследство
оставит!
Князь перешел через дорогу и исчез в парке,
оставив в раздумье несколько озадаченного Келлера. Он еще не видывал
князя в таком странном настроении, да и вообразить до сих пор не мог.
—
Оставь и не говори про это никогда! — вскричал
князь.
— О,
оставьте ее, умоляю вас! — вскричал
князь, — что вам делать в этом мраке; я употреблю все усилия, чтоб она вам не писала больше.
Теперь следите,
князь, вопрос: зачем он
оставил адрес?
— На месте редактора я бы не напечатал; что же касается вообще до записок очевидцев, то поверят скорее грубому лгуну, но забавнику, чем человеку достойному и заслуженному. Я знаю некоторые записки о двенадцатом годе, которые… Я принял решение,
князь; я
оставляю этот дом, — дом господина Лебедева.
— Я
оставляю дом Лебедева потому, милый
князь, потому что с этим человеком порвал; порвал вчера вечером, с раскаянием, что не раньше. Я требую уважения,
князь, и желаю получать его даже и от тех лиц, которым дарю, так сказать, мое сердце.
Князь, я часто дарю мое сердце и почти всегда бываю обманут. Этот человек был недостоин моего подарка.
Но тут вышло совсем наоборот:
князь оказался в дураки такой силы, как… как профессор; играл мастерски; уж Аглая и плутовала, и карты подменяла, и в глазах у него же взятки воровала, а все-таки он каждый раз
оставлял ее в дурах; раз пять сряду.
Он еще успеет перемениться; ему много жить, а жизнь богата… а впрочем… впрочем, — потерялся вдруг
князь, — насчет подкопов… я даже и не понимаю, про что вы говорите;
оставим лучше этот разговор, Ипполит.
—
Оставим до времени; к тому же ведь нельзя и без благородства, с вашей-то стороны. Да,
князь, вам нужно самому пальцем пощупать, чтоб опять не поверить, ха-ха! А очень вы меня презираете теперь, как вы думаете?
Хорошо, хорошо, я
оставлю… — прибавил он, заметив нетерпеливый жест
князя, — но я пришел за собственным делом и про это хочу… объясниться.
Накануне свадьбы
князь оставил Настасью Филипповну в большом одушевлении: из Петербурга прибыли от модистки завтрашние наряды, венчальное платье, головной убор и пр., и пр.
Наконец, около половины одиннадцатого,
князя оставили одного, у него болела голова; всех позже ушел Коля, помогший ему переменить подвенечное одеяние на домашнее платье.
Неточные совпадения
Однако Клима Лавина // Крестьяне полупьяные // Уважили: «Качать его!» // И ну качать… «Ура!» // Потом вдову Терентьевну // С Гаврилкой, малолеточком, // Клим посадил рядком // И жениха с невестою // Поздравил! Подурачились // Досыта мужики. // Приели все, все припили, // Что господа
оставили, // И только поздним вечером // В деревню прибрели. // Домашние их встретили // Известьем неожиданным: // Скончался старый
князь! // «Как так?» — Из лодки вынесли // Его уж бездыханного — // Хватил второй удар! —
— И будете вы платить мне дани многие, — продолжал
князь, — у кого овца ярку принесет, овцу на меня отпиши, а ярку себе
оставь; у кого грош случится, тот разломи его начетверо: одну часть мне отдай, другую мне же, третью опять мне, а четвертую себе
оставь. Когда же пойду на войну — и вы идите! А до прочего вам ни до чего дела нет!
14) Микаладзе,
князь, Ксаверий Георгиевич, черкашенин, потомок сладострастной княгини Тамары. Имел обольстительную наружность и был столь охоч до женского пола, что увеличил глуповское народонаселение почти вдвое.
Оставил полезное по сему предмету руководство. Умер в 1814 году от истощения сил.
Он прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая гостей. То там, то сям попадались ему самые разнообразные, и старые и молодые, и едва знакомые и близкие люди. Ни одного не было сердитого и озабоченного лица. Все, казалось,
оставили в швейцарской с шапками свои тревоги и заботы и собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни. Тут был и Свияжский, и Щербацкий, и Неведовский, и старый
князь, и Вронский, и Сергей Иваныч.
― Пожалуйте шляпу, ― сказал швейцар Левину, забывшему правило клуба
оставлять шляпы в швейцарской. ― Давно не бывали.
Князь вчера еще записали вас.
Князя Степана Аркадьича нету еще.