Неточные совпадения
Под словом «всё знают» нужно разуметь, впрочем, область довольно ограниченную: где служит такой-то? с кем он знаком,
сколько у него состояния, где
был губернатором, на ком женат,
сколько взял за женой, кто ему двоюродным братом приходится, кто троюродным и т. д., и т. д., и все в этом роде.
— Вот что, князь, — сказал генерал с веселою улыбкой, — если вы в самом деле такой, каким кажетесь, то с вами, пожалуй, и приятно
будет познакомиться; только видите, я человек занятой, и вот тотчас же опять сяду кой-что просмотреть и подписать, а потом отправлюсь к его сиятельству, а потом на службу, так и выходит, что я хоть и рад людям… хорошим, то
есть… но… Впрочем, я так убежден, что вы превосходно воспитаны, что… А
сколько вам лет, князь?
— Это, положим, произошло по его невинности, — заключил Иван Федорович Епанчин, — и во всяком случае поощрять такие наклонности довольно опасно, но в настоящую минуту, право, недурно, что он вздумал пожаловать, хотя бы и таким оригинальным манером: он, может
быть, и повеселит нас,
сколько я о нем по крайней мере могу судить.
Но молчаливая незнакомка вряд ли что и понять могла: это
была приезжая немка и русского языка ничего не знала; кроме того, кажется,
была столько же глупа,
сколько и прекрасна.
— Верно знаю, — с убеждением подтвердил Рогожин. — Что, не такая, что ли? Это, брат, нечего и говорить, что не такая. Один это только вздор. С тобой она
будет не такая, и сама, пожалуй, этакому делу ужаснется, а со мной вот именно такая. Ведь уж так. Как на последнюю самую шваль на меня смотрит. С Келлером, вот с этим офицером, что боксом дрался, так наверно знаю — для одного смеху надо мной сочинила… Да ты не знаешь еще, что она надо мной в Москве выделывала! А денег-то, денег
сколько я перевел…
Я как приехал, она и говорит: «Я от тебя не отрекаюсь совсем; я только подождать еще хочу,
сколько мне
будет угодно, потому я всё еще сама себе госпожа.
— Да чем же я виноват? — кричал Коля. — Да
сколько б я вас ни уверял, что князь почти уже здоров, вы бы не захотели поверить, потому что представить его на смертном одре
было гораздо интереснее.
Что же касается до букв Н. Ф. Б., то, на его взгляд, тут
была одна только невинная шалость, самая даже детская шалость, так что и задумываться об этом сколько-нибудь
было бы совестно и даже в одном отношении почти бесчестно.
И
сколько,
сколько,
сколько, — вот уже пять лет, —
было у них женихов?
— Эх! Да ты, Лев Николаич, знать, немного этой дорожки еще прошел,
сколько вижу, а только еще начинаешь. Пожди мало:
будешь свою собственную полицию содержать, сам день и ночь дежурить, и каждый шаг оттуда знать, коли только…
«Когда вы развернете это письмо (так начиналось первое послание), вы прежде всего взглянете на подпись. Подпись всё вам скажет и всё разъяснит, так что мне нечего пред вами оправдываться и нечего вам разъяснять.
Будь я хоть сколько-нибудь вам равна, вы бы могли еще обидеться такою дерзостью; но кто я и кто вы? Мы две такие противоположности, и я до того пред вами из ряду вон, что я уже никак не могу вас обидеть, даже если б и захотела».
В действительности женихи ужасно редко прыгают из окошек пред своими свадьбами, потому что это, не говоря уже о прочем, даже и неудобно; тем не менее
сколько женихов, даже людей достойных и умных, пред венцом сами себя в глубине совести готовы
были признать Подколесиными.
Но, боже,
сколько миллионов и биллионов раз повторялся мужьями целого света этот сердечный крик после их медового месяца, и кто знает, может
быть, и на другой же день после свадьбы.
Князь, однако же, сообразил,
сколько мог, что письмо
было передано рано утром, чрез служанку, Вере Лебедевой, для передачи по адресу… «так же как и прежде… так же как и прежде, известному персонажу и от того же лица-с… (ибо одну из них я обозначаю названием „лица“-с, а другую лишь только „персонажа“, для унижения и для различия; ибо
есть великая разница между невинною и высокоблагородною генеральскою девицей и… камелией-с), итак, письмо
было от „лица“-с, начинающегося с буквы А…»
Тут
были люди, которые никогда и ни за что не признали бы Епанчиных хоть сколько-нибудь себе равными.
— О, я ведь не потому сказал, чтобы я… сомневался… и, наконец, в этом разве можно сомневаться (хе-хе!)… хоть сколько-нибудь? То
есть даже хоть сколько-нибудь?? (Хe-хe!) Но я к тому, что покойный Николай Андреич Павлищев
был такой превосходный человек! Великодушнейший человек, право, уверяю вас!
Но вы меня спросите, меня,
сколько хлопот и возни у меня потом
было по этому делу… и именно с этим самым Гуро!
На трагическое же изложение, со стороны Лебедева, предстоящего вскорости события доктор лукаво и коварно качал головой и наконец заметил, что, не говоря уже о том, «мало ли кто на ком женится», «обольстительная особа,
сколько он, по крайней мере, слышал, кроме непомерной красоты, что уже одно может увлечь человека с состоянием, обладает и капиталами, от Тоцкого и от Рогожина, жемчугами и бриллиантами, шалями и мебелями, а потому предстоящий выбор не только не выражает со стороны дорогого князя, так сказать, особенной, бьющей в очи глупости, но даже свидетельствует о хитрости тонкого светского ума и расчета, а стало
быть, способствует к заключению противоположному и для князя совершенно приятному…» Эта мысль поразила и Лебедева; с тем он и остался, и теперь, прибавил он князю, «теперь, кроме преданности и пролития крови, ничего от меня не увидите; с тем и явился».