— Еще бы ты-то отказывался! —
с досадой проговорил генерал, не желая даже и сдерживать досады. — Тут, брат, дело уж не в том, что ты не отказываешься, а дело в твоей готовности, в удовольствии, в радости, с которою примешь ее слова… Что у тебя дома делается?
Вошли вдруг Ганя и Птицын; Нина Александровна тотчас замолчала. Князь остался на стуле подле нее, а Варя отошла в сторону; портрет Настасьи Филипповны лежал на самом видном месте, на рабочем столике Нины Александровны, прямо перед нею. Ганя, увидев его, нахмурился,
с досадой взял со стола и отбросил на свой письменный стол, стоявший в другом конце комнаты.
А впрочем, и пред вами не виноват ни в чём; если там и упоминал насчет этих «объедков» и всё в этом смысле, то зато теперь вам и день, и час, и адрес свидания сообщаю, и всю эту игру открываю…
с досады, разумеется, а не из великодушия.
Неточные совпадения
— Пафнутий? Игумен? Да постойте, постойте, куда вы, и какой там Пафнутий? —
с настойчивою
досадой и чуть не в тревоге прокричала генеральша убегавшему супругу.
Нина Александровна укорительно глянула на генерала и пытливо на князя, но не сказала ни слова. Князь отправился за нею; но только что они пришли в гостиную и сели, а Нина Александровна только что начала очень торопливо и вполголоса что-то сообщать князю, как генерал вдруг пожаловал сам в гостиную. Нина Александровна тотчас замолчала и
с видимою
досадой нагнулась к своему вязанью. Генерал, может быть, и заметил эту
досаду, но продолжал быть в превосходнейшем настроении духа.
Глаза ее сверкнули взрывом
досады, когда она его увидала; она быстро прошла в прихожую, столкнув его
с дороги плечом, и гневливо сказала, сбрасывая
с себя шубу...
Видя, что князь обращает особенное внимание на то, что у него два раза вырывают из рук этот нож, Рогожин
с злобною
досадой схватил его, заложил в книгу и швырнул книгу на другой стол.
— Какого «рыцаря бедного»? — спрашивала генеральша,
с недоумением и
досадой оглядывая всех говоривших, но увидев, что Аглая вспыхнула,
с сердцем прибавила: — Вздор какой-нибудь! Какой такой «рыцарь бедный»?
— Не перебивайте меня; мы не такие дураки, как вы думаете, господин адвокат, —
с злобною
досадой воскликнул племянник Лебедева, — разумеется, сто рублей не двести пятьдесят рублей, и не всё равно, но важен принцип; тут инициатива важна, а что недостает ста пятидесяти рублей, это только частность.
— Помилуйте, Лев Николаевич, —
с некоторою
досадой вскричал князь Щ., — разве вы не видите, что он вас ловит; он решительно смеется и именно вас предположил поймать на зубок.
Но согласись, милый друг, согласись сам, какова вдруг загадка и какова
досада слышать, когда вдруг этот хладнокровный бесенок (потому что она стояла пред матерью
с видом глубочайшего презрения ко всем нашим вопросам, а к моим преимущественно, потому что я, черт возьми, сглупил, вздумал было строгость показать, так как я глава семейства, — ну, и сглупил), этот хладнокровный бесенок так вдруг и объявляет
с усмешкой, что эта «помешанная» (так она выразилась, и мне странно, что она в одно слово
с тобой: «Разве вы не могли, говорит, до сих пор догадаться»), что эта помешанная «забрала себе в голову во что бы то ни стало меня замуж за князя Льва Николаича выдать, а для того Евгения Павлыча из дому от нас выживает…»; только и сказала; никакого больше объяснения не дала, хохочет себе, а мы рот разинули, хлопнула дверью и вышла.
— Зачем, скажите, затесался к вам этот мальчишка, князь? — сказал он вдруг
с такою явною
досадой и даже со злобой, что князь удивился. — Бьюсь об заклад, у него недоброе на уме!
Эта неожиданность произвела эффект в не готовом к тому, или, лучше сказать, в готовом, но не к тому, обществе. Евгений Павлович даже привскочил на своем стуле; Ганя быстро придвинулся к столу; Рогожин тоже, но
с какою-то брюзгливою
досадой, как бы понимая, в чем дело. Случившийся вблизи Лебедев подошел
с любопытными глазками и смотрел на пакет, стараясь угадать, в чем дело.
Все
с шумом и
досадой вставали из-за стола.
— Опять жарища на целый день, —
с небрежною
досадой бормотал Ганя, держа в руках шляпу, потягиваясь и зевая, — ну как на месяц этакой засухи!.. Идем или нет, Птицын?
Она переждала немного, как бы собираясь
с духом или стараясь разогнать
досаду.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна,
с досадою.)Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Брат лег и ― спал или не спал ― но, как больной, ворочался, кашлял и, когда не мог откашляться, что-то ворчал. Иногда, когда он тяжело вздыхал, он говорил: «Ах, Боже мой» Иногда, когда мокрота душила его, он
с досадой выговаривал: «А! чорт!» Левин долго не спал, слушая его. Мысли Левина были самые разнообразные, но конец всех мыслей был один: смерть.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну вот, уж целый час дожидаемся, а все ты
с своим глупым жеманством: совершенно оделась, нет, еще нужно копаться… Было бы не слушать ее вовсе. Экая
досада! как нарочно, ни души! как будто бы вымерло все.
И действительно, он покраснел от
досады и что-то сказал неприятное. Она не помнила, что она ответила ему, но только тут к чему-то он, очевидно
с желанием тоже сделать ей больно, сказал:
Вронский в первый раз испытывал против Анны чувство
досады, почти злобы за ее умышленное непонимание своего положения. Чувство это усиливалось еще тем, что он не мог выразить ей причину своей
досады. Если б он сказал ей прямо то, что он думал, то он сказал бы: «в этом наряде,
с известной всем княжной появиться в театре — значило не только признать свое положение погибшей женщины, но и бросить вызов свету, т. е. навсегда отречься от него».
Опять краска стыда покрыла ее лицо, вспомнилось его спокойствие, и чувство
досады к нему заставило ее разорвать на мелкие клочки листок
с написанною фразой.
«Экая
досада, ― думал Левин, со вздохом снимая одну перчатку и расправляя шляпу. ― Ну, зачем я иду? ну, что мне
с ними говорить?»