Неточные совпадения
Не усмехайся, Аглая, я себе не противоречу:
дура с сердцем и без ума такая же несчастная
дура, как и
дура с умом без сердца.
Я вот
дура с сердцем без ума, а ты
дура с умом без сердца; обе мы и несчастны, обе и страдаем.
— Это меня-то бесстыжею называют! —
с пренебрежительною веселостью отпарировала Настасья Филипповна. — А я-то как
дура приехала их к себе на вечер звать! Вот как ваша сестрица меня третирует, Гаврила Ардалионович!
— Да
с вами и не такой еще
дурой сделаешься! — горько отозвалась Лизавета Прокофьевна. — Срам! Сейчас, как придем, подайте мне эти стихи Пушкина!
Да пусть мать
дура была, да ты все-таки будь
с ней человек!..
«Да что же она такое, — нигилистка или просто
дура?» Что не
дура, — в этом, впрочем, и у Лизаветы Прокофьевны не было никакого сомнения: она чрезвычайно уважала суждения Александры Ивановны и любила
с нею советоваться.
Сон был тотчас же передан
с торжеством Лизавете Прокофьевне двумя хохотавшими сестрами; но мамаша опять рассердилась и всех трех обозвала
дурами.
— Да что ж
с дурой поделаешь? Сказано — дура, так дура и будет вовеки. Спокойствие, видишь, какое-то он ей доставит: «Надо ведь, говорит, за кого-нибудь выходить, так за него будто всего ей способнее будет»; а вот и увидим, как там ей будет способнее. Хватит себя потом по бокам руками, а уж поздно будет.
— Нет-с у меня! — отвечал он ей с сердцем. — «
С дурой этой говорить больше нечего», — решил он мысленно и посмотрел на Клеопатру Петровну. Та сидела, как-то надувшись.
Неточные совпадения
— Опять я! Не гляди на меня,
дуру! Ах, господи, да что ж я сижу, — вскричала она, срываясь
с места, — ведь кофей есть, а я тебя и не потчую! Вот ведь эгоизм-то старушечий что значит. Сейчас, сейчас!
Глаша. Нашей бы хозяйке за ним быть, она б его скоро прекратила. Что ж я,
дура, стою-то
с тобой! Прощай! (Уходит.)
— Да — сними ты
с меня эту
дуру!
— Среди своих друзей, — продолжала она неторопливыми словами, — он поставил меня так, что один из них, нефтяник, богач, предложил мне ехать
с ним в Париж. Я тогда еще
дурой ходила и не сразу обиделась на него, но потом жалуюсь Игорю. Пожал плечами. «Ну, что ж, — говорит. — Хам. Они тут все хамье». И — утешил: «В Париж, говорит, ты со мной поедешь, когда я остаток земли продам». Я еще поплакала. А потом — глаза стало жалко. Нет, думаю, лучше уж пускай другие плачут!
— Вообразить не могла, что среди вашего брата есть такие… милые уроды. Он перелистывает людей, точно книги. «Когда же мы венчаемся?» — спросила я. Он так удивился, что я почувствовала себя калуцкой
дурой. «Помилуй, говорит, какой же я муж, семьянин?» И я сразу поняла: верно, какой он муж? А он — еще: «Да и ты, говорит, разве ты для семейной жизни
с твоими данными?» И это верно, думаю. Ну, конечно, поплакала. Выпьем. Какая это прелесть, рябиновая!