Неточные совпадения
Князь обернулся было в дверях, чтобы что-то ответить, но,
увидев по болезненному выражению
лица своего обидчика, что тут только недоставало той капли, которая переполняет сосуд, повернулся и вышел молча.
— Право, где-то я
видела его
лицо! — проговорила она вдруг уже серьезно, внезапно вспомнив опять давешний свой вопрос.
Генеральша на это отозвалась, что в этом роде ей и Белоконская пишет, и что «это глупо, очень глупо; дурака не вылечишь», резко прибавила она, но по
лицу ее видно было, как она рада была поступкам этого «дурака». В заключение всего генерал заметил, что супруга его принимает в князе участие точно как будто в родном своем сыне, и что Аглаю она что-то ужасно стала ласкать;
видя это, Иван Федорович принял на некоторое время весьма деловую осанку.
— Это была такая графиня, которая, из позору выйдя, вместо королевы заправляла, и которой одна великая императрица в собственноручном письме своем «ma cousine» написала. Кардинал, нунций папский, ей на леве-дю-руа (знаешь, что такое было леве-дю-руа?) чулочки шелковые на обнаженные ее ножки сам вызвался надеть, да еще, за честь почитая, — этакое-то высокое и святейшее
лицо! Знаешь ты это? По
лицу вижу, что не знаешь! Ну, как она померла? Отвечай, коли знаешь!
— Знаешь, что я тебе скажу! — вдруг одушевился Рогожин, и глаза его засверкали. — Как это ты мне так уступаешь, не понимаю? Аль уж совсем ее разлюбил? Прежде ты все-таки был в тоске; я ведь
видел. Так для чего же ты сломя-то голову сюда теперь прискакал? Из жалости? (И
лицо его искривилось в злую насмешку.) Хе-хе!
Все встретили князя криками и пожеланиями, окружили его. Иные были очень шумны, другие гораздо спокойнее, но все торопились поздравить, прослышав о дне рождения, и всякий ждал своей очереди. Присутствие некоторых
лиц заинтересовало князя, например Бурдовского; но всего удивительнее было, что среди этой компании очутился вдруг и Евгений Павлович; князь почти верить себе не хотел и чуть не испугался,
увидев его.
— О-очень при-ятно, — заметил тот, — и очень помню даже. Давеча, когда нас Иван Федорыч познакомил, я вас тотчас признал, и даже в
лицо. Вы, право, мало изменились на вид, хоть я вас
видел только ребенком, лет десяти или одиннадцати вы были. Что-то этакое, напоминающее в чертах…
Лицо его просветлело, когда, во втором часу, он
увидел Епанчиных, входящих навестить его «на минутку».
И она, и Аглая остановились как бы в ожидании, и обе, как помешанные, смотрели на князя. Но он, может быть, и не понимал всей силы этого вызова, даже наверно можно сказать. Он только
видел пред собой отчаянное, безумное
лицо, от которого, как проговорился он раз Аглае, у него «пронзено навсегда сердце». Он не мог более вынести и с мольбой и упреком обратился к Аглае, указывая на Настасью Филипповну...
— Да разве этого довольно? — вскричал Евгений Павлович в негодовании, — разве достаточно только вскричать: «Ах, я виноват!» Виноваты, а сами упорствуете! И где у вас сердце было тогда, ваше «христианское»-то сердце! Ведь вы
видели же ее
лицо в ту минуту: что она, меньше ли страдала, чем та, чем ваша другая, разлучница? Как же вы
видели и допустили? Как?
Я теперь все понял, чего прежде не понимал, и
видите: когда они обе стояли тогда одна против другой, то я тогда
лица Настасьи Филипповны не мог вынести…
Она только не говорила, но он
видел ее «
лицо» в то время, когда она заставала его иногда, еще вначале, собирающимся к Епанчиным.
«Бред какой», — подумал Самгин,
видя лицо Захария, как маленькое, бесформенное и мутное пятно в темноте, и представляя, что лицо это должно быть искажено страхом. Именно — страхом, — Самгин чувствовал, что иначе не может быть. А в темноте шевелились, падали бредовые слова:
Он прочел еще 7-й, 8-й, 9-й и 10-й стихи о соблазнах, о том, что они должны прийти в мир, о наказании посредством геенны огненной, в которую ввергнуты будут люди, и о каких-то ангелах детей, которые
видят лицо Отца Небесного. «Как жалко, что это так нескладно, — думал он, — а чувствуется, что тут что-то хорошее».
— Нет, я не видела тебя, я не
видела лица твоего; ты являлась мне, я видела тебя, но ты окружена сиянием, я не могла видеть тебя, я видела только, что ты прекраснее всех. Твой голос, я слышу его, но я слышу только, что твой голос прекраснее всех.
Неточные совпадения
Городничий. Вот когда зарезал, так зарезал! Убит, убит, совсем убит! Ничего не
вижу.
Вижу какие-то свиные рыла вместо
лиц, а больше ничего… Воротить, воротить его! (Машет рукою.)
И, сказав это, вывел Домашку к толпе.
Увидели глуповцы разбитную стрельчиху и животами охнули. Стояла она перед ними, та же немытая, нечесаная, как прежде была; стояла, и хмельная улыбка бродила по
лицу ее. И стала им эта Домашка так люба, так люба, что и сказать невозможно.
Он вышел, и на
лице его в первый раз
увидели глуповцы ту приветливую улыбку, о которой они тосковали.
Тогда князь,
видя, что они и здесь, перед
лицом его, своей розни не покидают, сильно распалился и начал учить их жезлом.
«Еще раз
увижу, — говорил он себе, невольно улыбаясь, —
увижу ее походку, ее
лицо; скажет что-нибудь, поворотит голову, взглянет, улыбнется, может быть».