Неточные совпадения
Князь быстро повернулся и посмотрел на обоих. В лице Гани было настоящее
отчаяние; казалось, он выговорил эти слова как-то не думая, сломя голову. Аглая смотрела на него несколько секунд совершенно с тем же самым спокойным удивлением, как давеча на князя, и, казалось, это спокойное удивление ее, это недоумение, как бы от полного непонимания того, что ей говорят, было в эту минуту для Гани
ужаснее самого сильнейшего презрения.
Самолюбивый и тщеславный до мнительности, до ипохондрии; искавший во все эти два месяца хоть какой-нибудь точки, на которую мог бы опереться приличнее и выставить себя благороднее; чувствовавший, что еще новичок на избранной дороге и, пожалуй, не выдержит; с
отчаяния решившийся наконец у себя дома, где был деспотом, на полную наглость, но не смевший решиться на это перед Настасьей Филипповной, сбивавшей его до последней минуты с толку и безжалостно державшей над ним верх; «нетерпеливый нищий», по выражению самой Настасьи Филипповны, о чем ему уже было донесено; поклявшийся всеми клятвами больно наверстать ей всё это впоследствии, и в то же время ребячески мечтавший иногда про себя свести концы и примирить все противоположности, — он должен теперь испить еще эту
ужасную чашу, и, главное, в такую минуту!
«Не он ли и есть этот интролигатор? Но только как он мог так скоро поспеть вслед за своим прошением и как он не замерз в этом жалчайшем рубище и, наконец, что ему надо, что такое он лепечет в своем
ужасном отчаянии то про лавру, то про митрополита, то, наконец, про самого Иегошуа Ганоцри? [Имя „Иисус“ иногда произносится Иешу, иногда Иегошуа (Прим. Лескова.).] И впрямь он не помешался ли?»
Неточные совпадения
«Да! она не простит и не может простить. И всего
ужаснее то, что виной всему я, — виной я, а не виноват. В этом-то вся драма, — думал он. — Ах, ах, ах!» приговаривал он с
отчаянием, вспоминая самые тяжелые для себя впечатления из этой ссоры.
Чувство это теперь было еще сильнее, чем прежде; еще менее, чем прежде, он чувствовал себя способным понять смысл смерти, и еще
ужаснее представлялась ему ее неизбежность; но теперь, благодаря близости жены, чувство это не приводило его в
отчаяние: он, несмотря на смерть, чувствовал необходимость жить и любить.
Ее эти взгляды Тушина обдавали ужасом. «Не узнал ли? не слыхал ли он чего? — шептала ей совесть. — Он ставит ее так высоко, думает, что она лучше всех в целом свете! Теперь она молча будет красть его уважение…» «Нет, пусть знает и он! Пришли бы хоть новые муки на смену этой
ужасной пытке — казаться обманщицей!» — шептало в ней
отчаяние.
— Non, il est impayable, [Нет, он бесподобен,] — обратилась графиня Катерина Ивановна к мужу. — Он мне велит итти на речку белье полоскать и есть один картофель. Он
ужасный дурак, но всё-таки ты ему сделай, что он тебя просит.
Ужасный оболтус, — поправилась она. — А ты слышал: Каменская, говорят, в таком
отчаянии, что боятся за ее жизнь, — обратилась она к мужу, — ты бы съездил к ней.
Некоторые догадывались об истине и утверждали, что виновником сего
ужасного бедствия был сам Дубровский, движимый злобой и
отчаянием.