Неточные совпадения
— Друг мой, но ведь ты мог
попасть в серьезную историю: они могли стащить тебя
к мировому?
— О, вернулся еще вчера, я сейчас у него была… Я именно и пришла
к вам в такой тревоге, у меня руки-ноги дрожат, я хотела вас попросить, ангел мой Татьяна Павловна, так как вы всех знаете, нельзя ли узнать хоть в бумагах его, потому что непременно теперь от него остались бумаги, так
к кому ж они теперь от него пойдут? Пожалуй, опять в чьи-нибудь опасные руки
попадут? Я вашего совета прибежала спросить.
Я
попал сюда нечаянно, Татьяна Павловна; виновата одна ваша чухонка или, лучше сказать, ваше
к ней пристрастие: зачем она мне на мой вопрос не ответила и прямо меня сюда привела?
Я было стала ей говорить, всплакнула даже тут же на постели, — отвернулась она
к стене: «Молчите, говорит, дайте мне
спать!» Наутро смотрю на нее, ходит, на себя непохожа; и вот, верьте не верьте мне, перед судом Божиим скажу: не в своем уме она тогда была!
Сплю-то я обыкновенно крепко, храплю, кровь это у меня
к голове приливает, а иной раз подступит
к сердцу, закричу во сне, так что Оля уж ночью разбудит меня: «Что это вы, говорит, маменька, как крепко
спите, и разбудить вас, когда надо, нельзя».
К тому же как нарочно и все способствовало: я необыкновенно скоро
напал на случай и нашел квартиру совсем подходящую; про квартиру эту потом, а теперь окончу о главном.
Впрочем, сюртук мой был еще не совсем скверен, но,
попав к князю, я вспомнил о предложении Версилова сшить себе платье.
— Милостивый государь, я вас прошу, суйтесь с вашими восторгами
к кому другому, а не ко мне, — резко закричал полковник. — Я с вами вместе свиней не
пас!
— Я
к вам уже раза три входил, — сказал Петр, — да вы, кажется,
спали.
— Ты прав, но ни слова более, умоляю тебя! — проговорил он и вышел от меня. Таким образом, мы нечаянно и капельку объяснились. Но он только прибавил
к моему волнению перед новым завтрашним шагом в жизни, так что я всю ночь
спал, беспрерывно просыпаясь; но мне было хорошо.
Я сидел как ошалелый. Ни с кем другим никогда я бы не
упал до такого глупого разговора. Но тут какая-то сладостная жажда тянула вести его.
К тому же Ламберт был так глуп и подл, что стыдиться его нельзя было.
Все эти последние бессвязные фразы я пролепетал уже на улице. О, я все это припоминаю до мелочи, чтоб читатель видел, что, при всех восторгах и при всех клятвах и обещаниях возродиться
к лучшему и искать благообразия, я мог тогда так легко
упасть и в такую грязь! И клянусь, если б я не уверен был вполне и совершенно, что теперь я уже совсем не тот и что уже выработал себе характер практическою жизнью, то я бы ни за что не признался во всем этом читателю.
Там стояли Версилов и мама. Мама лежала у него в объятиях, а он крепко прижимал ее
к сердцу. Макар Иванович сидел, по обыкновению, на своей скамеечке, но как бы в каком-то бессилии, так что Лиза с усилием придерживала его руками за плечо, чтобы он не
упал; и даже ясно было, что он все клонится, чтобы
упасть. Я стремительно шагнул ближе, вздрогнул и догадался: старик был мертв.
Он приходил
к ним, простирал
к ним руки и говорил: «Как могли вы забыть его?» И тут как бы пелена
упадала со всех глаз и раздавался бы великий восторженный гимн нового и последнего воскресения…
Проснулся я наутро поздно, а
спал необыкновенно крепко и без снов, о чем припоминаю с удивлением, так что, проснувшись, почувствовал себя опять необыкновенно бодрым нравственно, точно и не было всего вчерашнего дня.
К маме я положил не заезжать, а прямо отправиться в кладбищенскую церковь, с тем чтобы потом, после церемонии, возвратясь в мамину квартиру, не отходить уже от нее во весь день. Я твердо был уверен, что во всяком случае встречу его сегодня у мамы, рано ли, поздно ли — но непременно.
Неточные совпадения
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего. Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне,
к городничему, — тебе всякий покажет. Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места
упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
К нам земская полиция // Не
попадала по́ году, — // Вот были времена!
Всё
спит еще, не многие // Проснулись: два подьячие, // Придерживая полочки // Халатов, пробираются // Между шкафами, стульями, // Узлами, экипажами //
К палатке-кабаку.
Под утро поразъехалась, // Поразбрелась толпа. // Крестьяне
спать надумали, // Вдруг тройка с колокольчиком // Откуда ни взялась, // Летит! а в ней качается // Какой-то барин кругленький, // Усатенький, пузатенький, // С сигарочкой во рту. // Крестьяне разом бросились //
К дороге, сняли шапочки, // Низенько поклонилися, // Повыстроились в ряд // И тройке с колокольчиком // Загородили путь…
Наконец он не выдержал. В одну темную ночь, когда не только будочники, но и собаки
спали, он вышел, крадучись, на улицу и во множестве разбросал листочки, на которых был написан первый, сочиненный им для Глупова, закон. И хотя он понимал, что этот путь распубликования законов весьма предосудителен, но долго сдерживаемая страсть
к законодательству так громко вопияла об удовлетворении, что перед голосом ее умолкли даже доводы благоразумия.