— Я очень дурная. Она, может быть, самая прелестная девушка, а я дурная. Довольно, оставь. Слушай: мама
просит тебя о том, «чего сама сказать не смеет», так и сказала. Голубчик Аркадий! перестань играть, милый, молю тебя… мама тоже…
— Здравствуй, мой милый. Барон, это вот и есть тот самый очень молодой человек, об котором упомянуто было в записке, и поверьте, он не помешает, а даже может понадобиться. (Барон презрительно оглядел меня.) — Милый мой, — прибавил мне Версилов, — я даже рад, что ты пришел, а потому посиди в углу,
прошу тебя, пока мы кончим с бароном. Не беспокойтесь, барон, он только посидит в углу.
Неточные совпадения
— Но теперь довольно, — обратился он к матушке, которая так вся и сияла (когда он обратился ко мне, она вся вздрогнула), — по крайней мере хоть первое время чтоб я не видал рукоделий, для меня
прошу.
Ты, Аркадий, как юноша нашего времени, наверно, немножко социалист; ну, так поверишь ли, друг мой, что наиболее любящих праздность — это из трудящегося вечно народа!
— Так
ты уже распорядился; а я, признаюсь, думал, что
ты не станешь
просить; какие же вы, однако, все теперь ловкие! Нынче нет молодежи, Татьяна Павловна.
— Друг мой, я готов за это тысячу раз
просить у
тебя прощения, ну и там за все, что
ты на мне насчитываешь, за все эти годы твоего детства и так далее, но, cher enfant, что же из этого выйдет?
Ты так умен, что не захочешь сам очутиться в таком глупом положении. Я уже и не говорю о том, что даже до сей поры не совсем понимаю характер твоих упреков: в самом деле, в чем
ты, собственно, меня обвиняешь? В том, что родился не Версиловым? Или нет? Ба!
ты смеешься презрительно и махаешь руками, стало быть, нет?
— Вот мама посылает
тебе твои шестьдесят рублей и опять
просит извинить ее за то, что сказала про них Андрею Петровичу, да еще двадцать рублей.
Ты дал вчера за содержание свое пятьдесят; мама говорит, что больше тридцати с
тебя никак нельзя взять, потому что пятидесяти на
тебя не вышло, и двадцать рублей посылает сдачи.
— О, напротив, самый серьезный вопрос, и не вопрос, а почти, так сказать, запрос, и очевидно для самых чрезвычайных и категорических причин. Не будешь ли у ней? Не узнаешь ли чего? Я бы
тебя даже
просил, видишь ли…
Он меня нарочно прислал и
просил передать, что «нуждается» в
тебе, что ему много надо сказать
тебе, а у
тебя здесь, на этой квартире, будет неловко.
— Да? И
ты — «да»? А я думал, что ты-то ей и враг. Ах да, кстати, она ведь
просила не принимать
тебя более. И представь себе, когда
ты вошел, я это вдруг позабыл.
— Да, у меня есть характер, побольше, чем у
тебя, потому что
ты в рабстве у первого встречного.
Ты нас осрамил,
ты у поляков, как лакей, прощения
просил. Знать,
тебя часто били в трактирах?
— Аркадий! — крикнул мне Версилов, — мигом беги к Татьяне Павловне. Она непременно должна быть дома.
Проси немедленно. Возьми извозчика. Скорей, умоляю
тебя!
Твой чиновник врал мне Бог знает что; но
тебя не было, и я ушел, даже забыв
попросить передать
тебе, чтоб
ты немедля ко мне прибежал — и что же? я все-таки шел в непоколебимой уверенности, что судьба не может не послать
тебя теперь, когда
ты мне всего нужнее, и вот
ты первый и встречаешься!
Скотинин. Кого? За что? В день моего сговора! Я
прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?
Неточные совпадения
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего.
Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший,
ты перенеси все ко мне, к городничему, —
тебе всякий покажет.
Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Анна Андреевна. Знаешь ли
ты, какой чести удостаивает нас Иван Александрович? Он
просит руки нашей дочери.
— Я
просил, я умолял
тебя не ездить, я знал, что
тебе будет неприятно…
— Ах, кстати, — сказал Степан Аркадьич, — я
тебя хотел
попросить при случае, когда
ты увидишься с Поморским, сказать ему словечко о том, что я бы очень желал занять открывающееся место члена комиссии от соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно-железных дорог.
Иногда, когда опять и опять она призывала его, он обвинял ее. Но, увидав ее покорное, улыбающееся лицо и услыхав слова: «Я измучала
тебя», он обвинял Бога, но, вспомнив о и Боге, он тотчас
просил простить и помиловать.