Неточные совпадения
— Помню, батюшка, очень хорошо помню, что вы были, — отчетливо проговорила старушка, по-прежнему не
отводя своих вопрошающих глаз от его
лица.
Он ничего не мог выговорить. Он совсем, совсем не так предполагал объявить и сам не понимал того, что теперь с ним делалось. Она тихо подошла к нему, села на постель подле и ждала, не
сводя с него глаз. Сердце ее стучало и замирало. Стало невыносимо: он обернул к ней мертво-бледное
лицо свое; губы его бессильно кривились, усиливаясь что-то выговорить. Ужас прошел
по сердцу Сони.
Мать остановила его вопрос движением руки и продолжала так, точно она сидела пред лицом самой справедливости, принося ей жалобу на истязание человека. Николай откинулся на спинку стула, побледнел и, закусив губу, слушал. Он медленно снял очки, положил их на стол,
провел по лицу рукой, точно стирая с него невидимую паутину. Лицо его сделалось острым, странно высунулись скулы, вздрагивали ноздри, — мать впервые видела его таким, и он немного пугал ее.
— Да, я постарел, — возразил Петр Алексеич и
провел по лицу рукою, на которой не было перчатки, — а вот вы не изменились.
Ровно от тяжелого сна очнулась Наташа, медленно
провела по лицу руками и, окинув мать и сестру кротким взором, чуть слышно проговорила:
Неточные совпадения
— И я рада, — слабо улыбаясь и стараясь
по выражению
лица Анны узнать, знает ли она, сказала Долли. «Верно, знает», подумала она, заметив соболезнование на
лице Анны. — Ну, пойдем, я тебя
проведу в твою комнату, — продолжала она, стараясь отдалить сколько возможно минуту объяснения.
Алексей Александрович взял руки Вронского и
отвел их от
лица, ужасного
по выражению страдания и стыда, которые были на нем.
Стремов был человек лет пятидесяти, полуседой, еще свежий, очень некрасивый, но с характерным и умным
лицом. Лиза Меркалова была племянница его жены, и он
проводил все свои свободные часы с нею. Встретив Анну Каренину, он,
по службе враг Алексея Александровича, как светский и умный человек, постарался быть с нею, женой своего врага, особенно любезным.
Она
провела платком
по лицу и стала одеваться.
Она была так огорчена, что сразу не могла говорить и только лишь после того, как
по встревоженному
лицу Лонгрена увидела, что он ожидает чего-то значительно худшего действительности, начала рассказывать,
водя пальцем
по стеклу окна, у которого стояла, рассеянно наблюдая море.