Неточные совпадения
— А осмелюсь ли, милостивый государь мой, обратиться к вам
с разговором приличным? Ибо хотя вы и не в значительном
виде, но опытность моя отличает в вас человека образованного и к напитку непривычного. Сам всегда уважал образованность, соединенную
с сердечными чувствами, и, кроме того, состою титулярным советником. Мармеладов — такая фамилия; титулярный советник. Осмелюсь узнать: служить изволили?
Да и то статский советник Клопшток, Иван Иванович, — изволили слышать? — не только денег за шитье полдюжины голландских рубах до сих пор не отдал, но даже
с обидой погнал ее, затопав ногами и обозвав неприлично, под
видом, будто бы рубашечный ворот сшит не по мерке и косяком.
И вижу я, эдак часу в шестом, Сонечка встала, надела платочек, надела бурнусик [Бурнус — верхняя одежда в
виде накидки.] и
с квартиры отправилась, а в девятом часу и назад обратно пришла.
А я, как и давеча, в том же
виде лежал-с…
Сапоги, манишки коленкоровые — великолепнейшие, вицмундир, все за одиннадцать
с полтиной состряпали в превосходнейшем виде-с.
Мармеладов остановился, хотел было улыбнуться, но вдруг подбородок его запрыгал. Он, впрочем, удержался. Этот кабак, развращенный
вид, пять ночей на сенных барках и штоф, а вместе
с тем эта болезненная любовь к жене и семье сбивали его слушателя
с толку. Раскольников слушал напряженно, но
с ощущением болезненным. Он досадовал, что зашел сюда.
Это была крошечная клетушка, шагов в шесть длиной, имевшая самый жалкий
вид с своими желтенькими, пыльными и всюду отставшими от стены обоями, и до того низкая, что чуть-чуть высокому человеку становилось в ней жутко, и все казалось, что вот-вот стукнешься головой о потолок.
— Чай-то от хозяйки, что ль? — спросил он, медленно и
с болезненным
видом приподнимаясь на софе.
Настасья как-то странно его оглянула. Он
с вызывающим и отчаянным
видом взглянул на дворника. Тот молча протянул ему серую, сложенную вдвое бумажку, запечатанную бутылочным сургучом.
Что же касается пышной дамы, то вначале она так и затрепетала от грома и молнии; но странное дело: чем многочисленнее и крепче становились ругательства, тем
вид ее становился любезнее, тем очаровательнее делалась ее улыбка, обращенная к грозному поручику. Она семенила на месте и беспрерывно приседала,
с нетерпением выжидая, что наконец-то и ей позволят ввернуть свое слово, и дождалась.
Сами п-п-под-личают, а вот-с, извольте взглянуть на них: вот они в самом своем привлекательном теперь виде-с!
— Позвольте, позвольте, я
с вами совершенно согласен, но позвольте и мне разъяснить, — подхватил опять Раскольников, обращаясь не к письмоводителю, а все к Никодиму Фомичу, но стараясь всеми силами обращаться тоже и к Илье Петровичу, хотя тот упорно делал
вид, что роется в бумагах и презрительно не обращает на него внимания, — позвольте и мне
с своей стороны разъяснить, что я живу у ней уж около трех лет,
с самого приезда из провинции и прежде… прежде… впрочем, отчего ж мне и не признаться в свою очередь,
с самого начала я дал обещание, что женюсь на ее дочери, обещание словесное, совершенно свободное…
Сорок пять копеек сдачи, медными пятаками, вот-с, извольте принять, и таким образом, Родя, ты теперь во всем костюме восстановлен, потому что, по моему мнению, твое пальто не только еще может служить, но даже имеет в себе
вид особенного благородства: что значит у Шармера-то заказывать!
— О, он давно уже в памяти,
с утра! — продолжал Разумихин, фамильярность которого имела
вид такого неподдельного простодушия, что Петр Петрович подумал и стал ободряться, может быть отчасти и потому, что этот оборванец и нахал успел-таки отрекомендоваться студентом.
Темные бакенбарды приятно осеняли его
с обеих сторон, в
виде двух котлет, и весьма красиво сгущались возле светло выбритого блиставшего подбородка.
Даже волосы, впрочем чуть-чуть лишь
с проседью, расчесанные и завитые у парикмахера, не представляли этим обстоятельством ничего смешного или какого-нибудь глупого
вида, что обыкновенно всегда бывает при завитых волосах, ибо придает лицу неизбежное сходство
с немцем, идущим под венец.
— А что-с? — Лужин остановился и ждал
с обиженным и вызывающим
видом. Несколько секунд длилось молчание.
— Любите вы уличное пение? — обратился вдруг Раскольников к одному, уже немолодому, прохожему, стоявшему рядом
с ним у шарманки и имевшему
вид фланера.
— Я люблю, — продолжал Раскольников, но
с таким
видом, как будто вовсе не об уличном пении говорил, — я люблю, как поют под шарманку в холодный, темный и сырой осенний вечер, непременно в сырой, когда у всех прохожих бледно-зеленые и больные лица; или, еще лучше, когда снег мокрый падает, совсем прямо, без ветру, знаете? а сквозь него фонари
с газом блистают…
— Не знаю-с… Извините… — пробормотал господин, испуганный и вопросом, и странным
видом Раскольникова, и перешел на другую сторону улицы.
Он заглянул — Заметов, тот же самый Заметов и в том же
виде,
с перстнями,
с цепочками,
с пробором в черных вьющихся и напомаженных волосах, в щегольском жилете и в несколько потертом сюртуке и несвежем белье.
Вошел доктор, аккуратный старичок, немец, озираясь
с недоверчивым
видом; подошел к больному, взял пульс, внимательно ощупал голову и
с помощью Катерины Ивановны отстегнул всю смоченную кровью рубашку и обнажил грудь больного.
— Да, замочился… я весь в крови! — проговорил
с каким-то особенным
видом Раскольников, затем улыбнулся, кивнул головой и пошел вниз по лестнице.
— Папочку жалко! — проговорила она через минуту, поднимая свое заплаканное личико и вытирая руками слезы, — все такие теперь несчастия пошли, — прибавила она неожиданно,
с тем особенно солидным
видом, который усиленно принимают дети, когда захотят вдруг говорить, как «большие».
Пульхерия Александровна хоть и не убедилась совершенно, но и не сопротивлялась более. Разумихин принял их обеих под руки и потащил
с лестницы. Впрочем, он ее беспокоил: «хоть и расторопный, и добрый, да в состоянии ли исполнить, что обещает? В таком ведь он
виде!..»
— Я тоже так думаю, — сказала Пульхерия Александровна
с убитым
видом. Но ее очень поразило, что о Петре Петровиче Разумихин выразился на этот раз так осторожно и даже как будто и
с уважением. Поразило это и Авдотью Романовну.
Перчатки на ней были не только заношенные, но даже изодранные, что заметил Разумихин, а между тем эта явная бедность костюма даже придавала обеим дамам
вид какого-то особенного достоинства, что всегда бывает
с теми, кто умеет носить бедное платье.
Лицо матери осветилось восторгом и счастьем при
виде этого окончательного и бессловного примирения брата
с сестрой.
— Да, да… все это, конечно, досадно… — пробормотал в ответ Раскольников, но
с таким рассеянным и почти невнимательным
видом, что Дунечка в изумлении на него посмотрела.
Это был человек лет пятидесяти, росту повыше среднего, дородный,
с широкими и крутыми плечами, что придавало ему несколько сутуловатый
вид.
Он вошел
с таким
видом, как будто изо всей силы сдерживался, чтобы не прыснуть как-нибудь со смеху.
Необыкновенная свирепость,
с которою принимал этот «задушевный» смех Разумихин, придавала всей этой сцене
вид самой искренней веселости и, главное, натуральности.
— Вам следует подать объявление в полицию, —
с самым деловым
видом отвечал Порфирий, — о том-с, что, известившись о таком-то происшествии, то есть об этом убийстве, — вы просите, в свою очередь, уведомить следователя, которому поручено дело, что такие-то вещи принадлежат вам и что вы желаете их выкупить… или там… да вам, впрочем, напишут.
— Вы уж уходите! — ласково проговорил Порфирий, чрезвычайно любезно протягивая руку. — Очень, очень рад знакомству. А насчет вашей просьбы не имейте и сомнения. Так-таки и напишите, как я вам говорил. Да лучше всего зайдите ко мне туда сами… как-нибудь на днях… да хоть завтра. Я буду там часов этак в одиннадцать, наверно. Все и устроим… поговорим… Вы же, как один из последних, там бывших, может, что-нибудь и сказать бы нам могли… — прибавил он
с добродушнейшим
видом.
— Да, я действительно вошь, — продолжал он,
с злорадством прицепившись к мысли, роясь в ней, играя и потешаясь ею, — и уж по тому одному, что, во-первых, теперь рассуждаю про то, что я вошь; потому, во-вторых, что целый месяц всеблагое провидение беспокоил, призывая в свидетели, что не для своей, дескать, плоти и похоти предпринимаю, а имею в
виду великолепную и приятную цель, — ха-ха!
— Мне показалось, что говорил. Давеча, как я вошел и увидел, что вы
с закрытыми глазами лежите, а сами делаете
вид, — тут же и сказал себе: «Это тот самый и есть!»
Марфа Петровна отнюдь никогда не имела намерения что-нибудь за ним закрепить, имея в
виду детей, и если и оставила ему нечто, то разве нечто самое необходимое, малостоящее, эфемерное, чего и на год не хватит человеку
с его привычками.
— Необходимо отправиться по делу, и таким образом не помешаю, — прибавил он
с несколько пикированным
видом и стал вставать со стула.
И так сильно было его негодование, что тотчас же прекратило дрожь; он приготовился войти
с холодным и дерзким
видом и дал себе слово как можно больше молчать, вглядываться и вслушиваться и, хоть на этот раз, по крайней мере, во что бы то ни стало победить болезненно раздраженную натуру свою.
Он встретил своего гостя, по-видимому,
с самым веселым и приветливым
видом, и только уже несколько минут спустя Раскольников, по некоторым признакам, заметил в нем как бы замешательство, — точно его вдруг сбили
с толку или застали на чем-нибудь очень уединенном и скрытном.
Да об чем вас спрашивать, — закудахтал вдруг Порфирий Петрович, тотчас же изменяя и тон и
вид и мигом перестав смеяться, — да не беспокойтесь, пожалуйста, — хлопотал он, то опять бросаясь во все стороны, то вдруг принимаясь усаживать Раскольникова, — время терпит, время терпит-с, и все это одни пустяки-с!
Нет-с, а так, в
виде факта, примерчик осмелюсь представить, — так вот считай я, например, того, другого, третьего за преступника, ну зачем, спрошу, буду я его раньше срока беспокоить, хотя бы я и улики против него имел-с?
Да оставь я иного-то господина совсем одного: не бери я его и не беспокой, но чтоб знал он каждый час и каждую минуту, или по крайней мере подозревал, что я все знаю, всю подноготную, и денно и нощно слежу за ним, неусыпно его сторожу, и будь он у меня сознательно под вечным подозрением и страхом, так ведь, ей-богу, закружится, право-с, сам придет, да, пожалуй, еще и наделает чего-нибудь, что уже на дважды два походить будет, так сказать, математический
вид будет иметь, — оно и приятно-с.
Этак вы опять, голубчик, прежнюю болезнь себе возвратите, — закудахтал
с дружественным участием Порфирий Петрович, впрочем, все еще
с каким-то растерявшимся
видом.
— Эк ведь комиссия! Ну, уж комиссия же
с вами, — вскричал Порфирий
с совершенно веселым, лукавым и нисколько не встревоженным
видом. — Да и к чему вам знать, к чему вам так много знать, коли вас еще и не начинали беспокоить нисколько! Ведь вы как ребенок: дай да подай огонь в руки! И зачем вы так беспокоитесь? Зачем сами-то вы так к нам напрашиваетесь, из каких причин? А? хе-хе-хе!
Вид этого человека
с первого взгляда был очень странный. Он глядел прямо перед собою, но как бы никого не видя. В глазах его сверкала решимость, но в то же время смертная бледность покрывала лицо его, точно его привели на казнь. Совсем побелевшие губы его слегка вздрагивали.
Этот Андрей Семенович был худосочный и золотушный человек, малого роста, где-то служивший и до странности белокурый,
с бакенбардами, в
виде котлет, которыми он очень гордился.
Андрей Семенович, у которого никогда почти не бывало денег, ходил по комнате и делал сам себе
вид, что смотрит на все эти пачки равнодушно и даже
с пренебрежением.
Я вчера говорил только
с нею, мимоходом, о возможности ей получить, как нищей вдове чиновника, годовой оклад, в
виде единовременного пособия.
— Так-с. Ну-с, так имейте в виду-с; а теперь благоволите принять, для интересов вашей родственницы, на первый случай, посильную сумму от меня лично. Весьма и весьма желаю, чтоб имя мое при сем не было упомянуто. Вот-с… имея, так сказать, сам заботы, более не в состоянии…