Неточные совпадения
Раскольников не привык к толпе и, как уже сказано, бежал всякого общества, особенно в последнее время. Но теперь его вдруг что-то потянуло к людям. Что-то совершалось в нем как бы новое, и вместе
с тем ощутилась какая-то жажда людей. Он так устал от целого месяца этой сосредоточенной тоски своей и мрачного возбуждения, что хотя одну минуту
хотелось ему вздохнуть в другом мире, хотя бы в каком бы то ни
было, и, несмотря на всю грязь обстановки, он
с удовольствием оставался теперь в распивочной.
И, однако ж, в стороне, шагах в пятнадцати, на краю бульвара, остановился один господин, которому, по всему видно
было, очень бы
хотелось тоже подойти к девочке
с какими-то целями.
«И
с чего взял я, — думал он, сходя под ворота, —
с чего взял я, что ее непременно в эту минуту не
будет дома? Почему, почему, почему я так наверно это решил?» Он
был раздавлен, даже как-то унижен. Ему
хотелось смеяться над собою со злости… Тупая, зверская злоба закипела в нем.
Раскольников стоял и сжимал топор. Он
был точно в бреду. Он готовился даже драться
с ними, когда они войдут. Когда они стучались и сговаривались, ему несколько раз вдруг приходила мысль кончить все разом и крикнуть им из-за дверей. Порой
хотелось ему начать ругаться
с ними, дразнить их, покамест не отперли. «Поскорей бы уж!» — мелькнуло в его голове.
Неподвижное и серьезное лицо Раскольникова преобразилось в одно мгновение, и вдруг он залился опять тем же нервным хохотом, как давеча, как будто сам совершенно не в силах
был сдержать себя. И в один миг припомнилось ему до чрезвычайной ясности ощущения одно недавнее мгновение, когда он стоял за дверью,
с топором, запор прыгал, они за дверью ругались и ломились, а ему вдруг
захотелось закричать им, ругаться
с ними, высунуть им язык, дразнить их, смеяться, хохотать, хохотать, хохотать!
Мармеладов
был в последней агонии; он не отводил своих глаз от лица Катерины Ивановны, склонившейся снова над ним. Ему все
хотелось что-то ей сказать; он
было и начал,
с усилием шевеля языком и неясно выговаривая слова, но Катерина Ивановна, понявшая, что он хочет просить у ней прощения, тотчас же повелительно крикнула на него...
Теперь, когда уже
с вами можно разговаривать, мне
хотелось бы вам внушить, что необходимо устранить первоначальные, так сказать, коренные причины, влиявшие на зарождение вашего болезненного состояния, тогда и вылечитесь, не то
будет даже и хуже.
— Гроб ведь простой будет-с… и все
будет просто, так что недорого… мы давеча
с Катериной Ивановной все рассчитали, так что и останется, чтобы помянуть… а Катерине Ивановне очень
хочется, чтобы так
было. Ведь нельзя же-с… ей утешение… она такая, ведь вы знаете…
Я, может
быть, не ошибусь, предполагая, что вам, кажется, того и
хочется; извольте-с.
Вы вот изволите теперича говорить: улики; да ведь оно, положим, улики-с, да ведь улики-то, батюшка, о двух концах, большею-то частию-с, а ведь я следователь, стало
быть слабый человек, каюсь:
хотелось бы следствие, так сказать, математически ясно представить,
хотелось бы такую улику достать, чтобы на дважды два — четыре походило!
— Я не знаю-с. Это только она сегодня-с так… это раз в жизни… ей уж очень
хотелось помянуть, честь оказать, память… а она очень умная-с. А впрочем, как вам угодно-с, и я очень, очень, очень
буду… они все
будут вам… и вас бог-с… и сироты-с…
— Вот вы, наверно, думаете, как и все, что я
с ним слишком строга
была, — продолжала она, обращаясь к Раскольникову. — А ведь это не так! Он меня уважал, он меня очень, очень уважал! Доброй души
был человек! И так его жалко становилось иной раз! Сидит, бывало, смотрит на меня из угла, так жалко станет его,
хотелось бы приласкать, а потом и думаешь про себя: «приласкаешь, а он опять напьется», только строгостию сколько-нибудь и удержать можно
было.
— Что бы со мной без вас-то
было! — быстро проговорила она, сойдясь
с ним среди комнаты. Очевидно, ей только это и
хотелось поскорей сказать ему. Затем и ждала.
Нет, он не
был холоден к ней.
Было одно мгновение (самое последнее), когда ему ужасно
захотелось крепко обнять ее и проститься
с ней, и даже сказать, но он даже и руки ей не решился подать...
Ему вдруг почему-то вспомнилось, как давеча, за час до исполнения замысла над Дунечкой, он рекомендовал Раскольникову поручить ее охранению Разумихина. «В самом деле, я, пожалуй, пуще для своего собственного задора тогда это говорил, как и угадал Раскольников. А шельма, однако ж, этот Раскольников! Много на себе перетащил. Большою шельмой может
быть со временем, когда вздор повыскочит, а теперь слишком уж жить ему
хочется! Насчет этого пункта этот народ — подлецы. Ну да черт
с ним, как хочет, мне что».
Неточные совпадения
Пришел солдат
с медалями, // Чуть жив, а
выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я
был, а не убит! // А во-вторых, важней того, // Я и во время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
Хотелось ему наказать"навозных"за их наглость, но,
с другой стороны, припоминалась осада Трои, которая длилась целых десять лет, несмотря на то что в числе осаждавших
были Ахиллес и Агамемнон.
Сработано
было чрезвычайно много на сорок два человека. Весь большой луг, который кашивали два дня при барщине в тридцать кос,
был уже скошен. Нескошенными оставались углы
с короткими рядами. Но Левину
хотелось как можно больше скосить в этот день, и досадно
было на солнце, которое так скоро спускалось. Он не чувствовал никакой усталости; ему только
хотелось еще и еще поскорее и как можно больше сработать.
Получив письмо Свияжского
с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского
есть только его ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему
хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских
была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин,
был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Сняв венцы
с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она
была прелестна тем новым сиянием счастия, которое
было на ее лице. Левину
хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял у них из рук свечи.