Неточные совпадения
Одно
в этом письме было ясно:
дядя серьезно, убедительно,
почти умоляя меня, предлагал мне как можно скорее жениться на прежней его воспитаннице, дочери одного беднейшего провинциального чиновника, по фамилии Ежевикина, получившей прекрасное образование
в одном учебном заведении,
в Москве, на счет
дяди, и бывшей теперь гувернанткой детей его.
С негодованием рассказал он мне про Фому Фомича и тут же сообщил мне одно обстоятельство, о котором я до сих пор еще не имел никакого понятия, именно, что Фома Фомич и генеральша задумали и положили женить
дядю на одной престранной девице, перезрелой и
почти совсем полоумной, с какой-то необыкновенной биографией и чуть ли не с полумиллионом приданого; что генеральша уже успела уверить эту девицу, что они между собою родня, и вследствие того переманить к себе
в дом; что
дядя, конечно,
в отчаянии, но, кажется, кончится тем, что непременно женится на полумиллионе приданого; что, наконец, обе умные головы, генеральша и Фома Фомич, воздвигли страшное гонение на бедную, беззащитную гувернантку детей
дяди, всеми силами выживают ее из дома, вероятно, боясь, чтоб полковник
в нее не влюбился, а может, и оттого, что он уже и успел
в нее влюбиться.
Я догадался, что это была Татьяна Ивановна, та самая,
в которой, по выражению
дяди, было нечто фантасмагорическое, которую навязывали ему
в невесты и за которой
почти все
в доме ухаживали за ее богатство.
— Маменька, маменька! где же я мрачный эгоист? — вскричал
дядя почти в отчаянии.
— Ну, нет. А давеча, когда вы сконфузились — и отчего ж? оттого, что споткнулись при входе!.. Какое право вы имели выставлять на смех вашего доброго, вашего великодушного
дядю, который вам сделал столько добра? Зачем вы хотели свалить на него смешное, когда сами были смешны? Это было дурно, стыдно! Это не делает вам
чести, и, признаюсь вам, вы были мне очень противны
в ту минуту, — вот вам!
Рассуждая таким образом, мы дошли до террасы. На дворе было уже
почти совсем темно.
Дядя действительно был один,
в той же комнате, где произошло мое побоище с Фомой Фомичом, и ходил по ней большими шагами. На столах горели свечи. Увидя меня, он бросился ко мне и крепко сжал мои руки. Он был бледен и тяжело переводил дух; руки его тряслись, и нервическая дрожь пробегала временем по всему его телу.
— Эх, братец, не
в том дело! — поспешно прервал меня
дядя. — Только, видишь: ему теперь и проходу нет. Та девка бойкая, задорная, всех против него подняла: дразнят, уськают, даже мальчишки дворовые его вместо шута
почитают…
Был уже полдень, когда мы воротились
в Степанчиково. Я прямо пошел
в свой флигель, куда тотчас же явился Гаврила с чаем. Я бросился было расспрашивать старика, но,
почти вслед за ним, вошел
дядя и тотчас же выслал его.
Дядя и Настя снова стали на колени, и церемония совершилась при набожных наставлениях Перепелицыной, поминутно приговаривавшей: «
В ножки-то поклонитесь, к образу-то приложитесь, ручку-то у мамаши поцелуйте-с!» После жениха и невесты к образу
почел себя обязанным приложиться и господин Бахчеев, причем тоже поцеловал у матушки-генеральши ручку.
Вначале он приводил
дядю в отчаяние тем, что
почти совершенно отстранил себя и свою мелюзгу (так называл он детей своих) от Степанчикова.
Неточные совпадения
Вдруг получил он
в самом деле // От управителя доклад, // Что
дядя при смерти
в постеле // И с ним проститься был бы рад. // Прочтя печальное посланье, // Евгений тотчас на свиданье // Стремглав по
почте поскакал // И уж заранее зевал, // Приготовляясь, денег ради, // На вздохи, скуку и обман // (И тем я начал мой роман); // Но, прилетев
в деревню
дяди, // Его нашел уж на столе, // Как дань, готовую земле.
— Да всё здешние и всё
почти новые, право, — кроме разве старого
дяди, да и тот новый: вчера только
в Петербург приехал, по каким-то там делишкам;
в пять лет по разу и видимся.
— Матери у меня нет, ну, а
дядя каждый год сюда приезжает и
почти каждый раз меня не узнает, даже снаружи, а человек умный; ну, а
в три года вашей разлуки много воды ушло.
Аркадий притих, а Базаров рассказал ему свою дуэль с Павлом Петровичем. Аркадий очень удивился и даже опечалился; но не
почел нужным это выказать; он только спросил, действительно ли не опасна рана его
дяди? И, получив ответ, что она — самая интересная, только не
в медицинском отношении, принужденно улыбнулся, а на сердце ему и жутко сделалось, и как-то стыдно. Базаров как будто его понял.
— Это — не вышло. У нее, то есть у жены, оказалось множество родственников,
дядья — помещики, братья — чиновники, либералы, но и то потому, что сепаратисты, а я представитель угнетающей народности, так они на меня… как шмели, гудят, гудят! Ну и она тоже.
В общем она — славная. Первое время даже грустные письма писала мне
в Томск. Все-таки я
почти три года жил с ней. Да. Ребят — жалко. У нее — мальчик и девочка, отличнейшие! Мальчугану теперь — пятнадцать, а Юле — уже семнадцать. Они со мной жили дружно…