Неточные совпадения
Уверяли, наконец, что
между любовниками уже
было условлено обвенчаться, в пятнадцати верстах от Васильевского, в селе Григорьеве, по-видимому тихонько от родителей Наташи, но которые, однако же, знали все до малейшей подробности и руководили дочь гнусными своими советами.
Старик смолчал и забарабанил пальцами по столу. «Боже, неужели уж
было что-нибудь
между ними?» — подумал я в страхе.
— Но, Алексей Петрович, подумали ль вы, какая история выйдет теперь
между вашим и ее отцом? Как вы думаете, что сегодня
будет вечером у них в доме?
Так я мечтал и горевал, а
между тем время уходило. Наступала ночь. В этот вечер у меня
было условлено свидание с Наташей; она убедительно звала меня к себе запиской еще накануне. Я вскочил и стал собираться. Мне и без того хотелось вырваться поскорей из квартиры хоть куда-нибудь, хоть на дождь, на слякоть.
И он начал выбрасывать из бокового кармана своего сюртука разные бумаги, одну за другою, на стол, нетерпеливо отыскивая
между ними ту, которую хотел мне показать; но нужная бумага, как нарочно, не отыскивалась. В нетерпении он рванул из кармана все, что захватил в нем рукой, и вдруг — что-то звонко и тяжело упало на стол… Анна Андреевна вскрикнула. Это
был потерянный медальон.
Он
был отчасти прав;
между ними
было совершенное неравенство; он чувствовал себя перед нею ребенком, да и она всегда считала его за ребенка.
Вещи продолжали продаваться, Наташа продала даже свои платья и стала искать работы; когда Алеша узнал об этом, отчаянию его не
было пределов: он проклинал себя, кричал, что сам себя презирает, а
между тем ничем не поправил дела.
Между нами уже давно
было условлено, чтоб она ставила свечку на окно, если ей очень и непременно надо меня видеть, так что если мне случалось проходить близко (а это случалось почти каждый вечер), то я все-таки, по необыкновенному свету в окне, мог догадаться, что меня ждут и что я ей нужен.
Напротив, показывал такой вид, как будто уже все дело решено и
между нами уже не может
быть никакого спора и недоумения.
Правильный овал лица несколько смуглого, превосходные зубы, маленькие и довольно тонкие губы, красиво обрисованные, прямой, несколько продолговатый нос, высокий лоб, на котором еще не видно
было ни малейшей морщинки, серые, довольно большие глаза — все это составляло почти красавца, а
между тем лицо его не производило приятного впечатления.
А
между тем он непременно должен
быть под чьим-нибудь постоянным, благодетельным влиянием.
Голова моя болела и кружилась все более и более. Свежий воздух не принес мне ни малейшей пользы.
Между тем надо
было идти к Наташе. Беспокойство мое об ней не уменьшалось со вчерашнего дня, напротив — возрастало все более и более. Вдруг мне показалось, что Елена меня окликнула. Я оборотился к ней.
Она не отвечала, губы ее вздрагивали. Кажется, ей хотелось что-то сказать мне; но она скрепилась и смолчала. Я встал, чтоб идти к Наташе. В этот раз я оставил Елене ключ, прося ее, если кто придет и
будет стучаться, окликнуть и спросить: кто такой? Я совершенно
был уверен, что с Наташей случилось что-нибудь очень нехорошее, а что она до времени таит от меня, как это и не раз бывало
между нами. Во всяком случае, я решился зайти к ней только на одну минутку, иначе я мог раздражить ее моею назойливостью.
— Клянусь вам, не примет, и поверьте, что найдет отговорку совершенно достаточную; сделает все это с педантскою важностью, а
между тем вы
будете совершенно осмеяны…
— Вот она: ни одним словом, ни одним намеком обо мне не беспокоить Алешу ни сегодня, ни завтра. Ни одного упрека за то, что он забыл меня; ни одного наставления. Я именно хочу встретить его так, как будто ничего
между нами не
было, чтоб он и заметить ничего не мог. Мне это надо. Дадите вы мне такое слово?
Но начну сначала: во-первых, Наташа, если б ты могла только слышать, что она говорила мне про тебя, когда я на другой день, в среду, рассказал ей, что здесь
между нами
было…
Но, главное, мы дали друг другу слово
быть совершенно
между собой откровенными и прямо говорить друг другу все о самих себе, не стесняясь.
Наташа покраснела и как-то странно взглянула на меня.
Между тем подали чай, тут же и закуску;
была дичь, какая-то рыба, две бутылки превосходного вина от Елисеева. «К чему ж это все наготовили?» — подумал я.
И когда я воображал себе это, мне вдруг подумалось: вот я на одно мгновение
буду просить тебя у бога, а
между тем
была же ты со мною шесть месяцев и в эти шесть месяцев сколько раз мы поссорились, сколько дней мы не говорили друг с другом!
А
между тем и самовары, и сервиз
есть, и чашки хорошие — все это
есть, все дареное.
— А не подкупал ее, чтоб у ней кое-что выведать, и, признайся откровенно: нарочно ты зашел ко мне, зная, что меня дома не
будет, чтоб поговорить с ней
между четырех глаз и что-нибудь выведать, или нет? Ведь я знаю, ты с ней часа полтора просидел, уверил ее, что ее мать покойницу знаешь, и что-то выспрашивал.
Мне тут же показалось одно: что вчерашний визит ко мне Маслобоева, тогда как он знал, что я не дома, что сегодняшний мой визит к Маслобоеву, что сегодняшний рассказ Маслобоева, который он рассказал в пьяном виде и нехотя, что приглашение
быть у него сегодня в семь часов, что его убеждения не верить в его хитрость и, наконец, что князь, ожидающий меня полтора часа и, может
быть, знавший, что я у Маслобоева, тогда как Нелли выскочила от него на улицу, — что все это имело
между собой некоторую связь.
Я уверен, что когда они говорили
между собой наедине, то рядом с серьезными «пропагандными» разговорами Кати дело, может
быть, доходило у них и до игрушек.
— Много у меня проектов, — отвечала она серьезно, — а
между тем я все путаюсь. Потому-то и ждала вас с таким нетерпением, чтоб вы мне все это разрешили. Вы все это гораздо лучше меня знаете. Ведь вы для меня теперь как будто какой-то бог. Слушайте, я сначала так рассуждала: если они любят друг друга, то надобно, чтоб они
были счастливы, и потому я должна собой пожертвовать и им помогать. Ведь так!
Не могу удержаться от странного и, может
быть, совершенно не идущего к делу замечания. Из трехчасового моего разговора с Катей я вынес,
между прочим, какое-то странное, но вместе с тем глубокое убеждение, что она до того еще вполне ребенок, что совершенно не знает всей тайны отношений мужчины и женщины. Это придавало необыкновенную комичность некоторым ее рассуждениям и вообще серьезному тону, с которым она говорила о многих очень важных вещах…
А
между прочим, я хотел объяснить вам, что у меня именно
есть черта в характере, которую вы еще не знали, — это ненависть ко всем этим пошлым, ничего не стоящим наивностям и пасторалям, и одно из самых пикантных для меня наслаждений всегда
было прикинуться сначала самому на этот лад, войти в этот тон, обласкать, ободрить какого-нибудь вечно юного Шиллера и потом вдруг сразу огорошить его; вдруг поднять перед ним маску и из восторженного лица сделать ему гримасу, показать ему язык именно в ту минуту, когда он менее всего ожидает этого сюрприза.
По обыкновению, я долго не мог добиться от нее, в чем дело и чего она так испугалась, а
между тем, очевидно, каждая минута
была дорога.
Смотрю: это статья «переписчика». Меня не то чтоб ругают, но и не то чтоб хвалят, и я очень доволен. Но «переписчик» говорит,
между прочим, что от сочинений моих вообще «пахнет потом», то
есть я до того над ними потею, тружусь, до того их отделываю и отделываю, что становится приторно.
А
между тем по тону всего письма
было ясно, что он в отчаянии, что посторонние влияния уже вполне отяготели над ним и что он уже сам себе не верил.
Так
было и при первых двух письмах, да и вообще о прошлом мы теперь избегали говорить, как будто
между нами это
было условлено.
Молча и безо всяких разговоров решено
было, что она останется навеки в доме Николая Сергеича, а
между тем отъезд приближался, а ей становилось все хуже и хуже.
Неточные совпадения
«Не все
между мужчинами // Отыскивать счастливого, // Пощупаем-ка баб!» — // Решили наши странники // И стали баб опрашивать. // В селе Наготине // Сказали, как отрезали: // «У нас такой не водится, // А
есть в селе Клину: // Корова холмогорская, // Не баба! доброумнее // И глаже — бабы нет. // Спросите вы Корчагину // Матрену Тимофеевну, // Она же: губернаторша…»
Тут увидел я, что
между людьми случайными и людьми почтенными бывает иногда неизмеримая разница, что в большом свете водятся премелкие души и что с великим просвещением можно
быть великому скареду.
В то время существовало мнение, что градоначальник
есть хозяин города, обыватели же
суть как бы его гости. Разница
между"хозяином"в общепринятом значении этого слова и"хозяином города"полагалась лишь в том, что последний имел право сечь своих гостей, что относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об этом праве и задумался еще слаще.
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и
между тем начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что
будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то
есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
Базары опустели, продавать
было нечего, да и некому, потому что город обезлюдел. «Кои померли, — говорит летописец, — кои, обеспамятев, разбежались кто куда». А бригадир
между тем все не прекращал своих беззаконий и купил Аленке новый драдедамовый [Драдедамовый — сделанный из особого тонкого шерстяного драпа (от франц. «drap des dames»).] платок. Сведавши об этом, глуповцы опять встревожились и целой громадой ввалили на бригадиров двор.