Неточные совпадения
— Да тебе-то
какое дело, для чьей выгоды я буду стараться, блаженный ты
человек? Только бы сделать — вот что главное! Конечно, главное для сиротки, это и человеколюбие
велит. Но ты, Ванюша, не осуждай меня безвозвратно, если я и об
себе позабочусь. Я
человек бедный, а он бедных
людей не смей обижать. Он у меня мое отнимает, да еще и надул, подлец, вдобавок. Так я, по-твоему, такому мошеннику должен в зубы смотреть? Морген-фри!
Она умерла две недели спустя. В эти две недели своей агонии она уже ни разу не могла совершенно прийти в
себя и избавиться от своих странных фантазий. Рассудок ее
как будто помутился. Она твердо была уверена, до самой смерти своей, что дедушка зовет ее к
себе и сердится на нее, что она не приходит, стучит на нее палкою и
велит ей идти просить у добрых
людей на хлеб и на табак. Часто она начинала плакать во сне и, просыпаясь, рассказывала, что видела мамашу.
Правда, и у него была минута слабости — минута, когда он предложил молодому Хлестакову десять тысяч рублей срыву, но затем он уже, как говорится, осатанел и
вел себя как человек, в котором естественное чувство собственности совершенно заглушило все другие, наплывные соображения…
Неточные совпадения
— То есть
как тебе сказать… Стой, стой в углу! — обратилась она к Маше, которая, увидав чуть заметную улыбку на лице матери, повернулась было. — Светское мнение было бы то, что он
ведет себя,
как ведут себя все молодые
люди. Il fait lа сour à une jeune et jolie femme, [Он ухаживает зa молодой и красивой женщиной,] a муж светский должен быть только польщен этим.
Все это произвело ропот, особенно когда новый начальник, точно
как наперекор своему предместнику, объявил, что для него ум и хорошие успехи в науках ничего не значат, что он смотрит только на поведенье, что если
человек и плохо учится, но хорошо
ведет себя, он предпочтет его умнику.
Черты такого необыкновенного великодушия стали ему казаться невероятными, и он подумал про
себя: «Ведь черт его знает, может быть, он просто хвастун,
как все эти мотишки; наврет, наврет, чтобы поговорить да напиться чаю, а потом и уедет!» А потому из предосторожности и вместе желая несколько поиспытать его, сказал он, что недурно бы совершить купчую поскорее, потому что-де в
человеке не уверен: сегодня жив, а завтра и бог
весть.
Эти размышления позволяли Климу думать о Макарове с презрительной усмешкой, он скоро уснул, а проснулся, чувствуя
себя другим
человеком,
как будто вырос за ночь и выросло в нем ощущение своей значительности, уважения и доверия к
себе. Что-то веселое бродило в нем, даже хотелось петь, а весеннее солнце смотрело в окно его комнаты
как будто благосклонней, чем вчера. Он все-таки предпочел скрыть от всех новое свое настроение,
вел себя сдержанно,
как всегда, и думал о белошвейке уже ласково, благодарно.
«Это — опасное уменье, но — в какой-то степени — оно необходимо для защиты против насилия враждебных идей, — думал он. — Трудно понять, что он признает, что отрицает. И — почему, признавая одно, отрицает другое?
Какие люди собираются у него? И
как ведет себя с ними эта странная женщина?»