Неточные совпадения
— Послушай, чего ж ты
боишься? — начал я. — Я так испугал тебя; я виноват.
Дедушка, когда умирал, говорил о тебе; это были последние его слова… У меня и книги остались; верно, твои. Как тебя зовут? где ты живешь? Он говорил, что в Шестой линии…
— Подожди, странная ты девочка! Ведь я тебе добра желаю; мне тебя жаль со вчерашнего дня, когда ты там в углу на лестнице плакала. Я вспомнить об этом не могу… К тому же твой
дедушка у меня на руках умер, и, верно, он об тебе вспоминал, когда про Шестую линию говорил, значит, как будто тебя мне на руки оставлял. Он мне во сне снится… Вот и книжки я тебе сберег, а ты такая дикая, точно
боишься меня. Ты, верно, очень бедна и сиротка, может быть, на чужих руках; так или нет?
Мамаша очень любила меня, и когда это говорила, то всегда меня целовала, а к
дедушке идти очень
боялась.
Тогда я пришла к мамаше и рассказала ей все про
дедушку, и как я сначала его
боялась и пряталась от него.
Мамаша мне сперва не поверила, а потом так обрадовалась, что весь вечер меня расспрашивала, целовала и плакала, и когда я уж ей все рассказала, то она мне вперед приказала: чтоб я никогда не
боялась дедушку и что, стало быть,
дедушка любит меня, коль нарочно приходил ко мне.
Когда же я рассказала, то мамаша опять очень обрадовалась и тотчас же хотела идти к
дедушке, на другой же день; но на другой день стала думать и
бояться и все
боялась, целых три дня; так и не ходила.
Я снова начал ее уговаривать и разуверять и наконец, кажется, разуверил. Она отвечала, что
боится теперь заснуть, потому что
дедушку увидит. Наконец крепко обняла меня.
Неточные совпадения
Около Веры Петровны Дронов извивался ласковой собачкой, Клим подметил, что нянькин внук
боится ее так же, как
дедушку Акима, и что особенно страшен ему Варавка.
Дедушке уж за семьдесят, но он скрывает свои года, потому что
боится умереть.
— Да ты не
бойся, Устюша, — уговаривал он дичившуюся маленькую хозяйку. — Михей Зотыч, вот и моя хозяйка. Прошу любить да жаловать… Вот ты не дождался нас, а то мы бы как раз твоему Галактиону в самую пору. Любишь чужого
дедушку, Устюша?
А сама — реву, сердце дрожмя дрожит,
боюсь дедушку, да и Варе — жутко.
Мне было ясно, что все
боятся матери; даже сам
дедушка говорил с нею не так, как с другими, — тише. Это было приятно мне, и я с гордостью хвастался перед братьями: