Неточные совпадения
Но я
знал еще… нет! я тогда еще только предчувствовал,
знал, да не верил, что кроме этой истории есть и у них теперь что-то, что должно беспокоить их
больше всего на свете, и с мучительной тоской к ним приглядывался.
— Бедные! — сказала она. — А если он все
знает, — прибавила она после некоторого молчания, — так это не мудрено. Он и об отце Алеши имеет
большие известия.
Ты ведь
знаешь, что я тебя
больше всех люблю,
больше ее…
Бывают они часто с
большими способностями; но все это в них как-то перепутывается, да сверх того они в состоянии сознательно идти против своей совести из слабости на известных пунктах, и не только всегда погибают, но и сами заранее
знают, что идут к погибели.
А как
узнала, что дедушка бедный, то еще
больше плакала.
—
Знал! Я? Но уверяю же вас, Наталья Николаевна, что видел его только одну минуту сегодня и
больше никого об нем не расспрашивал; и мне странно, что вы мне как будто не верите, — продолжал он, оглядывая нас обоих.
—
Знаю,
знаю, что ты скажешь, — перебил Алеша: — «Если мог быть у Кати, то у тебя должно быть вдвое причин быть здесь». Совершенно с тобой согласен и даже прибавлю от себя: не вдвое причин, а в миллион
больше причин! Но, во-первых, бывают же странные, неожиданные события в жизни, которые все перемешивают и ставят вверх дном. Ну, вот и со мной случились такие события. Говорю же я, что в эти дни я совершенно изменился, весь до конца ногтей; стало быть, были же важные обстоятельства!
Вы бы, напротив, должны были радоваться, а не упрекать Алешу, потому что он, не
зная ничего, исполнил все, что вы от него ожидали; может быть, даже и
больше.
«Я встала и не хотела с ним говорить, — рассказывала Нелли, — я его очень боялась; он начал говорить про Бубнову, как она теперь сердится, что она уж не смеет меня теперь взять, и начал вас хвалить; сказал, что он с вами
большой друг и вас маленьким мальчиком
знал.
Правда, может, толку-то
большого в бумагах не
знала.
А
больше не от кого было
узнать.
— Так я и всегда делаю, — перебила она, очевидно спеша как можно
больше наговориться со мною, — как только я в чем смущаюсь, сейчас спрошу свое сердце, и коль оно спокойно, то и я спокойна. Так и всегда надо поступать. И я потому с вами говорю так совершенно откровенно, как будто сама с собою, что, во-первых, вы прекрасный человек, и я
знаю вашу прежнюю историю с Наташей до Алеши, и я плакала, когда слушала.
— Я ведь только так об этом заговорила; будемте говорить о самом главном. Научите меня, Иван Петрович: вот я чувствую теперь, что я Наташина соперница, я ведь это
знаю, как же мне поступать? Я потому и спросила вас: будут ли они счастливы. Я об этом день и ночь думаю. Положение Наташи ужасно, ужасно! Ведь он совсем ее перестал любить, а меня все
больше и
больше любит. Ведь так?
— Вы не ошиблись, — прервал я с нетерпением (я видел, что он был из тех, которые, видя человека хоть капельку в своей власти, сейчас же дают ему это почувствовать. Я же был в его власти; я не мог уйти, не выслушав всего, что он намерен был сказать, и он
знал это очень хорошо. Его тон вдруг изменился и все
больше и
больше переходил в нагло фамильярный и насмешливый). — Вы не ошиблись, князь: я именно за этим и приехал, иначе, право, не стал бы сидеть… так поздно.
— Третью. Про добродетель, мой юный питомец (вы мне позволите назвать вас этим сладким именем: кто
знает, может быть, мои поучения пойдут и впрок)… Итак, мой питомец, про добродетель я уж сказал вам: «чем добродетель добродетельнее, тем
больше в ней эгоизма». Хочу вам рассказать на эту тему один премиленький анекдот: я любил однажды девушку и любил почти искренно. Она даже многим для меня пожертвовала…
— Нет, Ваня, не то; ведь я не так глуп, чтоб задавать такие вопросы; но в том-то и дело, что я тут сам ничего не
знаю. Я спрашиваю себя и не могу ответить. А ты смотришь со стороны и, может,
больше моего
знаешь… Ну, хоть и не
знаешь, то скажи, как тебе кажется?
И плющ был и еще такие широкие листья, — уж не
знаю, как они называются, — и еще другие листья, которые за все цепляются, и белые цветы
большие были, и нарциссы были, а я их
больше всех цветов люблю, и розаны были, такие славные розаны, и много-много было цветов.
Ты, брат, можешь ли это понять, Ваня, мне все надо было
узнать, в какой степени он меня опасается, и второе: представить ему, что я
больше знаю, чем
знаю в самом деле…
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и
большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков. Черт его
знает, что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)
Больше ничего нет?
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем
больше думаешь… черт его
знает, не
знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая и
больше политическая причина. Это значит вот что: Россия… да… хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы
узнать, нет ли где измены.
Он
больше виноват: говядину мне подает такую твердую, как бревно; а суп — он черт
знает чего плеснул туда, я должен был выбросить его за окно. Он меня морил голодом по целым дням… Чай такой странный: воняет рыбой, а не чаем. За что ж я… Вот новость!