Неточные совпадения
— Под ружьем!.. гм, гм!.. Может
быть; вы, верно, лучше моего это знаете; да не о том дело. Я вам передаю то, что
слышал: наших легло тридцать тысяч, а много ли осталось, об этом мне не сказывали.
Окруженная иностранцами, она привыкла
слышать, что Россия и Лапландия почти одно и то же; что отечество наше должно рабски подражать всему чужеземному и
быть сколком с других наций, а особливо с французской, для того чтоб
быть чем-нибудь; что нам не должно и нельзя мыслить своей головою, говорить своим языком, носить изделье своих фабрик, иметь свою словесность и жить по-своему.
— Да. Это
было бы слишком нерасчетисто: оставить живым француза, а убить, может
быть, русского. Вчера я
слышал ваш разговор с этим самохвалом: вы не полуфранцуз, а русской в душе. Вы только чересчур чувствительны; да это пройдет.
— Но неравно вам прилучится проезжать опять чрез нашу Белокаменную, то порадуйте старика, взъезжайте прямо ко мне, и если я
буду еще жив… Да нет! коли не станет моей Мавры Андреевны, так господь бог милостив…
услышит мои молитвы и приберет меня горемычного.
— Вот то-то же, братец! Я
слышал, что губернатор объезжает губернию: теперь тебе и горюшка мало, а он, верно, в будущем месяце заедет в наш город и у меня
будет в гостях, — примолвил с приметной важностию Ижорской. — Он много наслышался о моей больнице, о моем конском заводе и о прочих других заведениях. Ну что ж? Праздников давать не станем, а запросто, милости просим!
— Здоров, братец! — отвечал Ижорской, — что ему делается?.. Постой-ка?..
Слышишь?.. Никак тяфкнула?.. Нет, нет!.. Он
будет сюда с нашими барынями… Чудак!.. поверишь ли? не могу его уговорить поохотиться со мною!.. Бродит пешком да ездит верхом по своим полям, как будто бы некому, кроме его, присмотреть за работою; а уж читает, читает!..
— Что вы, батюшка! Ее родители
были не нынешнего века — люди строгие, дай бог им царство небесное! Куда гулять по саду! Я до самой почти свадьбы и голоса-то ее не
слышал. За день до венца она перемолвила со мной в окно два словечка… так что ж? Матушка ее подслушала да ну-ка ее с щеки на щеку — так разрумянила, что и боже упаси! Не тем помянута, куда крута
была покойница!
— Как что ж? Да
слышишь: ни одного больного! Что ж, я
буду комнаты одни показывать? Ну, батюшка, Сергей Иванович! дай бог вам здоровья, потешили меня… ни одного больного!
— Нет, Николай Степанович,
пей кто хочет, а я не стану — душа не примет. Веришь ли богу, мне все французское так опротивело, что и слышать-то о нем не хочется. Разбойники!..
— Что ж делать, мой друг! Мать Полины не хотела об этом и
слышать. Я должен
был или не вступать в службу, или решиться остаться женихом до окончания войны.
— Постой!.. Так точно… вот, кажется, за этим кустом говорят меж собой наши солдаты… пойдем поближе. Ты не можешь себе представить, как иногда забавны их разговоры, а особливо, когда они уверены, что никто их не
слышит. Мы привыкли видеть их во фрунте и думаем, что они вовсе не рассуждают. Послушай-ка, какие
есть между ними политики — умора, да и только! Но тише!.. Не шуми, братец!
— Погляди в окно, так сам увидишь. Чу!..
слышишь?
Поют: со святыми упокой.
— Уж я обо всем с домашними условился: мундир его припрячем подале, и если чего дойдет, так я назову его моим сыном. Сосед мой, золотых дел мастер, Франц Иваныч, стал
было мне отсоветывать и говорил, что мы этак беду наживем; что если французы дознаются, что мы скрываем у себя под чужим именем русского офицера, то, пожалуй, расстреляют нас как шпионов; но не только я, да и старуха моя
слышать об этом не хочет. Что
будет, то и
будет, а благодетеля нашего не выдадим.
Слышите ли, как он им
напевает? и, верно, что-нибудь благое.
— Позвольте спросить, Николай Степанович! — сказал Ладушкин, — от кого вы изволили
слышать, что французы в наших местах? Это не может
быть!
Ну вот точно такое же чувство заставляет и меня вдаваться во всякую опасность; а сверх того: смешаться с толпою своих неприятелей, ходить вместе с ними, подслушивать их разговоры,
услышать, может
быть, имя свое, произносимое то с похвалою, то осыпаемое проклятиями…
— Как ветер ревет между деревьями! — сказал наконец Зарецкой. — А знаете ли что? Как станешь прислушиваться, то кажется, будто бы в этом вое
есть какая-то гармония.
Слышите ли, какие переходы из тона в тон? Вот он загудел басом; теперь свистит дишкантом… А это что?.. Ах, батюшки!.. Не правда ли, как будто вдали льется вода?
Слышите? настоящий водопад.
Проезжая недалеко от здешнего селения, мы
услышали перестрелку; не трудно
было догадаться, что это шалят французские фуражиры.
— У них ружья заряжены, так, может
быть, кто-нибудь из солдат не остерегся… Ну, так и
есть!.. Я
слышу, он кричит на унтер-офицера.
— Ну, добро, так и
быть!
ешьте сегодня вдоволь, а завтра… вы
слышали мое приказание, господин подпоручик.
—
Слышишь, Двинской? — закричал Ленской. — Вели же поскорей отпустить хозяйке все, чего она потребует. Эй, мадам!.. мутерхен!.. [матушка!.. (нем.)] мы хотим эссен!.. [
есть!.. (нем.)] много, очень много — филь! Сборской! скажи ей, чтоб она готовила на десятерых: может
быть, кто-нибудь заедет, а не заедет, так мы и завтра доедим остальное.
Не ядра неприятельские, не смерть ужасна: об этом солдат не думает; но
быть свидетелем опустошения прекрасной и цветущей стороны, смотреть на гибель несчастных семейств, видеть стариков, жен и детей, умирающих с голода,
слышать их отчаянный вопль и из сострадания затыкать себе уши!..
Отчаяние, страх, беспрерывные усилия довели меня наконец до такого расслабления, что я начинал уже терять чувства, как вдруг вижу — ко мне бегут: это
был казак, который
услышал, наконец, мой крик.
Я
был уже на половине дороги, как вдруг
слышу позади себя близкой лай; оглядываюсь — о ужас!..
— Тише! Бога ради тише! Что вы? Я не
слышал, что вы сказали… не хочу знать… не знаю… Боже мой! до чего мы дожили! какой разврат! Ну что после этого может
быть священным для нашей безумной молодежи? Но извините: мне надобно исполнить приказание генерала Дерикура. Милостивый государь! — продолжал жандарм, подойдя к Рославлеву, — на меня возложена весьма неприятная обязанность; но вы сами военный человек и знаете, что долг службы… не угодно ли вам идти со мною?
— Благодарю вас, — сказал Рославлев, — впрочем, вы можете
быть совершенно спокойны, Шамбюр! Я не обещаюсь вам не радоваться, если узнаю что-нибудь о победах нашего войска; но вот вам честное мое слово: не стану никому пересказывать того, что
услышу от других.
— Полина!.. Кто вы?.. Я почти ничего не вижу… Полина!.. Так называл меня лишь он… но его нет уже на свете… Ах!.. так называл меня еще… Боже мой, боже мой! О, господь правосуден! Я должна
была его видеть, должна
слышать его проклятия в последние мои минуты.. это он!
Слуга пошел доложить обо мне его жене, и я через растворенную дверь могла ясно
слышать разговор ее с другой дамою, которая
была у нее в гостях.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел
было к вам, Антон Антонович, с тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы
слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у того и у другого.
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и говорю ему: «
Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая, не знаю, за чем-то
была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал
было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу!
слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и
слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые
будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои
будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда не
услышишь.
Почтмейстер.
Слышал от Петра Ивановича Бобчинского. Он только что
был у меня в почтовой конторе.