Цитаты со словом «зуб»
И тотчас же эхо — смех — справа. Обернулся: в глаза мне — белые — необычайно белые и острые
зубы, незнакомое женское лицо.
— Но почему же непроходимая? (Какие белые
зубы!) Через пропасть можно перекинуть мостик. Вы только представьте себе: барабан, батальоны, шеренги — ведь это тоже было — и следовательно…
Аудиториум. Огромный, насквозь просолнечный полушар из стеклянных массивов. Циркулярные ряды благородно шарообразных, гладко остриженных голов. С легким замиранием сердца я огляделся кругом. Думаю, я искал: не блеснет ли где над голубыми волнами юниф розовый серп — милые губы О. Вот чьи-то необычайно белые и острые
зубы, похоже… нет, не то. Нынче вечером, в 21, О придет ко мне — желание увидеть ее здесь было совершенно естественно.
Она была в фантастическом костюме древней эпохи: плотно облегающее черное платье, остро подчеркнуто белое открытых плечей и груди, и эта теплая, колыхающаяся от дыхания тень между… и ослепительные, почти злые
зубы…
— Это — самая моя любимая… — и вдруг будто спохватилась — укус-улыбка, белые острые
зубы. — Точнее: самая нелепая из всех их «квартир».
— Да. Ну, я так и думала: что-нибудь вам должно было помешать — все равно что (острые
зубы, улыбка). Но зато теперь вы — в моих руках. Вы помните: «Всякий нумер, в течение 48 часов не заявивший Бюро, считается…»
Я увидел: лохматыми лапами он грубо схватил ее, разодрал у ней тонкий шелк, впился
зубами — я точно помню: именно зубами.
Острые
зубы — острый, насмешливый треугольник бровей. Она наклонилась, молча отстегнула мою бляху.
Созрело. И неизбежно, как железо и магнит, с сладкой покорностью точному непреложному закону — я влился в нее. Не было розового талона, не было счета, не было Единого Государства, не было меня. Были только нежно-острые, стиснутые
зубы, были широко распахнутые мне золотые глаза — и через них я медленно входил внутрь, все глубже. И тишина — только в углу — за тысячи миль — капают капли в умывальнике, и я — вселенная, и от капли до капли — эры, эпохи…
Я очнулся в одном из бесчисленных закоулков во дворе Древнего Дома: какой-то забор, из земли — голые, каменистые ребра и желтые
зубы развалившихся стен. Она открыла глаза, сказала: «Послезавтра в 16». Ушла.
Показалось: именно эти желтые
зубы я уже видел однажды — неясно, как на дне, сквозь толщу воды — и я стал искать. Проваливался в ямы, спотыкался о камни, ржавые лапы хватали меня за юнифу, по лбу ползли вниз, в глаза, остросоленые капли пота…
Вот я — сейчас в ногу со всеми — и все-таки отдельно от всех. Я еще весь дрожу от пережитых волнений, как мост, по которому только что прогрохотал древний железный поезд. Я чувствую себя. Но ведь чувствуют себя, сознают свою индивидуальность — только засоренный глаз, нарывающий палец, больной
зуб: здоровый глаз, палец, зуб — их будто и нет. Разве не ясно, что личное сознание — это только болезнь?
Сладкие, острые, белые
зубы; улыбка. Она в раскрытой чашечке кресла — как пчела: в ней жало и мед.
Первая мысль — кинуться туда и крикнуть ей: «Почему ты сегодня с ним? Почему не хотела, чтобы я?» Но невидимая, благодетельная паутина крепко спутала руки и ноги; стиснув
зубы, я железно сидел, не спуская глаз. Как сейчас: это острая, физическая боль в сердце; я, помню, подумал: «Если от нефизических причин может быть физическая боль, то ясно, что — »
R, оскалив белые, негрские
зубы, брызнул мне в лицо какое-то слово, нырнул вниз, пропал. А я поднял на руки I, крепко прижал ее к себе и понес.
— А завтра… — она дышит жадно сквозь сжатые, сверкающие острые
зубы. — А завтра — неизвестно что. Ты понимаешь: ни я не знаю, никто не знает — неизвестно. Ты понимаешь, что все известное кончилось? Новое, невероятное, невиданное.
I положила руку на спинку моего кресла и через плечо, вправо — одними
зубами улыбалась той. Я не хотел бы стоять под этой улыбкой.
На миг в зеркале — сломанная, прыгающая прямая моих бровей. Я вскочил и, с трудом удерживая в себе того — с трясущимися волосатыми кулаками, с трудом протискивая сквозь
зубы каждое слово, крикнул ей в упор — в самые жабры...
Раскиданный на мгновенные, несвязные обломки — мир. На ступеньках — чья-то звонкая золотая бляха — и это мне все равно: вот теперь она хрустнула у меня под каблуком. Голос: «А я говорю — лицо!» Темный квадрат: открытая дверь кают-компании. Стиснутые, белые, остроулыбающиеся
зубы…
Молчание. Стеклянные плиты под ногами — мягкие, ватные, и у меня мягкие, ватные ноги. Рядом у нее — совершенно белая улыбка, бешеные, синие искры. Сквозь
зубы — на ухо мне...
Ю все еще лежала в кровати, глаза закрыты, жабры широко раздвинуты улыбкой. Я сгреб с полу ее платье, кинул на нее — сквозь
зубы...
Потом — пустынная площадь, доверху набитая тугим ветром. Посредине — тусклая, грузная, грозная громада: Машина Благодетеля. И от нее — во мне такое, как будто неожиданное, эхо: ярко-белая подушка; на подушке закинутая назад с полузакрытыми глазами голова: острая, сладкая полоска
зубов… И все это как-то нелепо, ужасно связано с Машиной — я знаю как, но я еще не хочу увидеть, назвать вслух — не хочу, не надо.
— Здесь, — крикнул он мне пьяно, весело — крепкие, желтые
зубы… — Здесь она, в городе, действует. Ого — мы действуем!
Еще одна минута — из этих десяти или пятнадцати, на ярко-белой подушке — закинутая назад с полузакрытыми глазами голова; острая, сладкая полоска
зубов. И это все время неотвязно, нелепо, мучительно напоминает мне о чем-то, о чем нельзя, о чем сейчас — не надо. И я все нежнее, все жесточе сжимаю ее — все ярче синие пятна от моих пальцев…
Постепенно, как фотографический снимок в проявителе, выступило ее лицо: щеки, белая полоска
зубов, губы. Встала, подошла к зеркальной двери шкафа.
Вечером в тот же день — за одним столом с Ним, с Благодетелем — я сидел (впервые) в знаменитой Газовой Комнате. Привели ту женщину. В моем присутствии она должна была дать свои показания. Эта женщина упорно молчала и улыбалась. Я заметил, что у ней острые и очень белые
зубы и что это красиво.
Цитаты из русской классики со словом «зуб»
— Да что я сделал ему? На что он жалуется? — вскричал Ипполит, скаля
зубы.
Пасть оскалила четыре ряда
зубов; нижняя челюсть судорожно шевелилась.
Шевелился нос, раздувались ноздри, шлепали резиновые губы, обнажая злой верхний ряд
зубов, показывая кончик языка, прыгал острый, небритый кадык, а около ушей вертелись костяные шарики.
Отрезав тонкий ломоть хлеба и толстый мяса, едок аккуратно складывает их вместе, обеими руками подносит ко рту, — губы его дрожат, он облизывает их длинным собачьим языком, видны мелкие острые
зубы, — и собачьей ухваткой наклоняет морду над мясом.
Наконец Машенька как будто начала сердиться, нос у неё заострился, а маленькие твёрдые губы часто вздрагивали, оскаливая мелкие, как у мыши, острые
зубы.
Предложения со словом «зуб»
- Чтобы скрыть зевоту, приходилось до боли стискивать зубы, отчего в ушах шумела вьюга.
- На следующий день я чистил зубы уже в собственной ванной комнате.
- Но он только крепче сжал зубы и потянул на себя рычаг скорости, чтобы ехать ещё быстрее.
- (все предложения)
Значение слова «зуб»
ЗУБ, -а, мн. зу́бы, -о́в и зу́бья, -ьев, м. 1. (мн. зу́бы). Костное образование, орган во рту для схватывания, кусания, измельчения и разжевывания пищи. Коренные зубы. Зубы прорезались. Держать что-л. в зубах. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ЗУБ
Афоризмы русских писателей со словом «зуб»
- Жизнь, которой,
Как дареной вещи, не смотрят в пасть,
Обнажает зубы при каждой встрече.
От всего человека вам остается часть
Речи. Часть речи вообще. Часть речи.
- Вот у смерти — красивый широкий оскал
И здоровые, крепкие зубы.
- Лишь лежа
в такую вот гололедь,
зубами
вместе
проляскав —
поймешь:
нельзя
на людей жалеть
ни одеяло,
ни ласку.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно