Цитаты со словом «воспоминания»
Самое раннее из этих
воспоминаний — сильное зрительное впечатление пожара.
Это —
воспоминание о первой прогулке в сосновом бору.
Все это показалось мне новым миром, но странно: затем это
воспоминание выпадает из моей памяти.
Среди пожелтевших бумаг сохранилась одна, собственно ненужная впоследствии, но которую отец сберег как
воспоминание.
У меня осталось одно странное
воспоминание, связанное с часами этого знойного и томительного безделья…
В эту мучительную полосу моей детской жизни
воспоминание о боге было очень бесформенно.
Впоследствии глаза у меня стали слабее, и эта необычайная красота теперь живет в моей душе лишь ярким
воспоминанием этой ночи.
Каждый раз это казалось нам маленьким чудом, и впоследствии, когда я впервые прочитал о превращениях бога Озириса, в моем воображении внезапно ожило
воспоминание об утренних перерождениях Уляницкого.
Еще одно
воспоминание из крепостного строя.
Хатка стояла на склоне, вся в зелени, усыпанной яркими цветами высокой мальвы, и
воспоминание об этом уголке и об этой счастливой паре осталось в моей душе светлым пятнышком, обвеянным своеобразной поэзией.
Я пишу не историю своего времени. Я просто всматриваюсь в туманное прошлое и заношу вереницы образов и картин, которые сами выступают на свет, задевают, освещают и тянут за собой близкие и родственные
воспоминания. Я стараюсь лишь об одном: чтобы ясно и отчетливо облечь в слово этот непосредственный материал памяти, строго ограничивая лукавую работу воображения…
Я и теперь храню благодарное
воспоминание и об этой книге, и о польской литературе того времени. В ней уже билась тогда струя раннего, пожалуй, слишком наивного народничества, которое, еще не затрагивая прямо острых вопросов тогдашнего строя, настойчиво проводило идею равенства людей…
Знакомство с деревней, которое я вынес из этого чтения, было, конечно, наивное и книжное. Даже
воспоминание о деревне Коляновских не делало его более реальным. Но, кто знает — было ли бы оно вернее, если бы я в то время только жил среди сутолоки крепостных отношений… Оно было бы только конкретнее, но едва ли разумнее и шире. Я думаю даже, что и сама деревня не узнает себя, пока не посмотрится в свои более или менее идеалистические (не всегда «идеальные») отражения.
И теперь, когда я пишу эти
воспоминания, над нашей страной вновь висят тяжкие задачи нового времени, и опять что-то гремит и вздрагивает, поднятое, но еще не поставленное на место.
Я тот, который когда-то смотрел на ночной пожар, сидя на руках у кормилицы, тот, который колотил палкой в лунный вечер воображаемого вора, тот, который обжег палец и плакал от одного
воспоминания об этом, тот, который замер в лесу от первого впечатления лесного шума, тот, которого еще недавно водили за руку к Окрашевской…
По остальным предметам я шел прекрасно, все мне давалось без особенных усилий, и основной фон моих
воспоминаний этого периода — радость развертывающейся жизни, шумное хорошее товарищество, нетрудная, хотя и строгая дисциплина, беготня на свежем воздухе и мячи, летающие в вышине.
В Буткевиче это вызывало, кажется, некоторую досаду. Он приписал мое упорство «ополячению» и однажды сказал что-то о моей матери «ляшке»… Это было самое худшее, что он мог сказать. Я очень любил свою мать, а теперь это чувство доходило у меня до обожания. На этом маленьком эпизоде мои
воспоминания о Буткевиче совсем прекращаются.
Оказалось, что реформа, запретившая оставаться более двух лет в одном классе, застигла его продолжительную гимназическую карьеру только на второй ступени. Богатырь оказался моим товарищем, и я со страхом думал, что он сделает со мной в ближайшую перемену… Но он не показал и виду, что помнит о наших внегимназических отношениях. Вероятно, ему самому эти
воспоминания доставляли мало удовольствия…
В житомирской гимназии мне пришлось пробыть только два года, и потом завязавшиеся здесь школьные связи были оборваны. Только одна из них оставила во мне более глубокое
воспоминание, сложное и несколько грустное, но и до сих пор еще живое в моей душе.
На следующий день он не пришел на уроки, и я сидел рядом с его пустым местом, а в моей голове роились
воспоминания вчерашнего и смутные вопросы.
И, однако, под гул телеграфной проволоки оттуда, сзади, где осталось это постылое прошлое, что-то как будто тянется ко мне по этой дороге, какая-то смутная быль дразнит, ласкает и манит своими
воспоминаниями…
Теперь я люблю
воспоминание об этом городишке, как любят порой память старого врага. Но, боже мой, как я возненавидел к концу своего пребывания эту затягивающую, как прудовой ил, лишенную живых впечатлений будничную жизнь, высасывавшую энергию, гасившую порывы юного ума своей безответностью на все живые запросы, погружавшую воображение в бесплодно — романтическое ленивое созерцание мертвого прошлого.
Рассказ прошел по мне электрической искрой. В памяти, как живая, стала простодушная фигура Савицкого в фуражке с большим козырем и с наивными глазами. Это
воспоминание вызвало острое чувство жалости и еще что-то темное, смутное, спутанное и грозное. Товарищ… не в карцере, а в каталажке, больной, без помощи, одинокий… И посажен не инспектором… Другая сила, огромная и стихийная, будила теперь чувство товарищества, и сердце невольно замирало от этого вызова. Что делать?
Как хорошо… И как печально. Мне вспоминается детство и деревня Коляновских… Точно прекрасное облако на светлой заре лежит в глубине души это
воспоминание… Тоже деревня, только совсем другая… И другие люди, и другие хаты, и как-то по — иному светились огни… Доброжелательно, ласково… А здесь…
Звуки, полные то беспредметной страсти, то неоформленных исторических
воспоминаний, то мечтательного томления, рвутся из комнаты, веют над цветами, вьются, носятся, гаснут над истомленным садом.
А затем явился и еще один человек, на
воспоминании о котором мне хочется остановиться подольше.
Светлым пятнышком выступало
воспоминание о «Фоме из Сандомира» и еще двух — трех произведениях польских писателей, прочитанных ранее.
Но все же у меня осталось по окончании гимназии хорошее, теплое
воспоминание об этом неблестящем молодом учителе, с впалой грудью и припухшими от усиленных занятий веками…
В это время мне довелось быть в одном из городов нашего юга, и здесь я услышал знакомую фамилию. Балмашевский был в этом городе директором гимназии. У меня сразу ожили
воспоминания о нашем с Гаврилой посягательстве на права государственного совета, о симпатичном вмешательстве Балмашевского, и мне захотелось повидать его. Но мои знакомые, которым я рассказал об этом эпизоде, выражали сомнение: «Нет, не может быть! Это, наверное, другой!»
Что такое, в самом деле, литературная известность? Золя в своих
воспоминаниях, рассуждая об этом предмете, рисует юмористическую картинку: однажды его, уже «всемирно известного писателя», один из почитателей просил сделать ему честь быть свидетелем со стороны невесты на бракосочетании его дочери. Дело происходило в небольшой деревенской коммуне близ Парижа. Записывая свидетелей, мэр, местный торговец, услышав фамилию Золя, поднял голову от своей книги и с большим интересом спросил...
Писарева я тогда еще не читал, о Дарвине у меня почти только и было
воспоминание из разговоров отца: старый чудак, которому почему-то хочется доказать, что человек произошел от обезьяны.
Этот маленький эпизод доставил мне минуту иронического торжества, восстановив
воспоминание о вере отца и легкомысленном отрицании капитана. Но все же основы моего мировоззрения вздрагивали. И не столько от прямой полемики, сколько под косвенным влиянием какого-то особенного веяния от нового миросозерцания.
— Ну и пусть, — ответил я упрямо, хотя сердце у меня сжалось при
воспоминании о матери. И все же я чувствовал, что если бы опять Дитяткевич схватил меня за борт, я бы ответил тем же.
Я действительно в сны не верил. Спокойная ирония отца вытравила во мне ходячие предрассудки. Но этот сон был особенный. В него незачем было верить или не верить: я его чувствовал в себе… В воображении все виднелась серая фигурка на белом снегу, сердце все еще замирало, а в груди при
воспоминании переливалась горячая волна. Дело было не в вере или неверии, а в том, что я не мог и не хотел примириться с мыслью, что этой девочки совсем нет на свете.
Впоследствии, когда я прочел «Айвенго», фигура Ревекки сразу слилась для меня с
воспоминанием о Васиной Ите.
Я шел в гимназию, охваченный чувством сожаления. И еще что-то особенное, как туманное, отдаленное
воспоминание, шевелилось в душе, к чему-то взывая, чего-то требуя, напоминая о чем-то.
Не скажу, чтобы впечатление от этого эпизода было в моей душе прочно и сильно; это была точно легкая тень от облака, быстро тающего в ясный солнечный день. И если я все-таки отмечаю здесь это ощущение, то не потому, что оно было сильно. Но оно было в известном тоне, и этой душевной нотке суждено было впоследствии зазвучать гораздо глубже и сильнее. Вскоре другие лица и другие впечатления совершенно закрыли самое
воспоминание о маленькой еврейской принцессе.
И в это первое утро я уже испытал это странное ощущение, и с ним вместе стояло щемящее
воспоминание о том, как я ее тогда потерял.
Цитаты из русской классики со словом «воспоминания»
Ассоциации к слову «воспоминания»
Синонимы к слову «воспоминания»
Предложения со словом «воспоминание»
- И не забудьте захватить с собой фотоаппарат или видеокамеру, а лучше и то и другое – тогда приятные воспоминания останутся с вами на всю жизнь.
- Многие из самых ярких детских воспоминаний связаны именно с ним.
- В общем, как и советовали специалисты, плохое я помнила, только избавилась от терзаний, которые эти неприятные воспоминания вызывали.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «воспоминание»
Какими бывают «воспоминания»
Значение слова «воспоминания»
Афоризмы русских писателей со словом «воспоминание»
- Воспоминания неуправляемы. Притаившись до времени, они живут в человеке навалом вразброс и внезапно обрушиваются на него вне всякой последовательности и вне связи с тем, что окружает его сегодня.
- …стираются и исчезают воспоминания.
- Есть в воспоминаниях всякого человека такие вещи, которые он открывает не всем, а разве только друзьям. Есть и такие, которые он и друзьям не откроет, а разве только себе самому, да и то под секретом. Но есть, наконец, и такие, которые даже и себе человек открывать боится, и таких вещей у всякого порядочного человека довольно-таки накопится.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно