Это продолжалось
многие годы, пока… яркие облака не сдвинулись, вновь изменяя еще раз мировую декорацию, и из-за них не выглянула опять бесконечность, загадочно ровная, заманчивая и дразнящая старыми загадками сфинкса в новых формах… И тогда я убедился, что эти вопросы были только отодвинуты, а не решены в том или другом смысле.
Неточные совпадения
Радомирецкий… Добродушный старик, плохо выбритый, с птичьим горбатым носом, вечно кричащий. Средними нотами своего голоса он, кажется, никогда не пользовался, и все же его совсем не боялись. Преподавал он в высших классах
год от
году упраздняемую латынь, а в низших — русскую и славянскую грамматику. Казалось, что у этого человека половина внимания утратилась, и он не замечал уже
многого, происходящего на его глазах… Точно у него, как у щедринского прокурора, одно око было дреманое.
Я думаю,
многие из оканчивавших испытывают и теперь в большей или меньшей степени это настроение «последнего
года». Образование должно иметь свой культ, подымающий отдельные знания на высоту общего смысла. Наша система усердно барабанит по отдельным клавишам. Разрозненных звуков до скуки
много, общая мелодия отсутствует… Страх, поддерживающий дисциплину, улетучивается с
годами и привычкой. Внутренней дисциплины и уважения к школьному строю нет, а жизнь уже заглядывает и манит из-за близкой грани…
И остался бы наш Брудастый на
многие годы пастырем вертограда [Вертоград (церковно-славянск.) — сад.] сего и радовал бы сердца начальников своею распорядительностью, и не ощутили бы обыватели в своем существовании ничего необычайного, если бы обстоятельство совершенно случайное (простая оплошность) не прекратило его деятельности в самом ее разгаре.
Поедет ли домой: и дома // Он занят Ольгою своей. // Летучие листки альбома // Прилежно украшает ей: // То в них рисует сельски виды, // Надгробный камень, храм Киприды // Или на лире голубка // Пером и красками слегка; // То на листках воспоминанья, // Пониже подписи других, // Он оставляет нежный стих, // Безмолвный памятник мечтанья, // Мгновенной думы долгий след, // Всё тот же после
многих лет.
Третий лист был так же крив, как и прежние; но я решился не переписывать больше. В стихотворении своем я поздравлял бабушку, желал ей
много лет здравствовать и заключал так:
Неточные совпадения
Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых
лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит
много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
— // Я знал Ермилу, Гирина, // Попал я в ту губернию // Назад тому
лет пять // (Я в жизни
много странствовал, // Преосвященный наш // Переводить священников // Любил)…
Однако нужно счастие // И тут: мы
летом ехали, // В жарище, в духоте // У
многих помутилися // Вконец больные головы, // В вагоне ад пошел:
3) Великанов, Иван Матвеевич. Обложил в свою пользу жителей данью по три копейки с души, предварительно утопив в реке экономии директора. Перебил в кровь
многих капитан-исправников. В 1740
году, в царствование кроткия Елисавет, был уличен в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом и, по урезании языка, сослан в заточение в чердынский острог.
Двоекурову Семен Козырь полюбился по
многим причинам. Во-первых, за то, что жена Козыря, Анна, пекла превосходнейшие пироги; во-вторых, за то, что Семен, сочувствуя просветительным подвигам градоначальника, выстроил в Глупове пивоваренный завод и пожертвовал сто рублей для основания в городе академии; в-третьих, наконец, за то, что Козырь не только не забывал ни Симеона-богоприимца, ни Гликерии-девы (дней тезоименитства градоначальника и супруги его), но даже праздновал им дважды в
год.