Неточные совпадения
Все это показалось мне
новым миром, но странно: затем это воспоминание выпадает из моей
памяти.
Случилось это следующим образом. Один из наших молодых учителей, поляк пан Высоцкий, поступил в университет или уехал за границу. На его место был приглашен
новый, по фамилии, если
память мне не изменяет, Буткевич. Это был молодой человек небольшого роста, с очень живыми движениями и ласково — веселыми, черными глазами. Вся его фигура отличалась многими непривычными для нас особенностями.
Очень вероятно, что через минуту он уже не узнал бы меня при
новой встрече, но в моей
памяти этот маленький эпизод остался на всю жизнь.
Эпизод этот залег в моей
памяти каким-то странным противоречием, и порой, глядя, как капитан развивает перед Каролем какой-нибудь
новый план, а тот слушает внимательно и спокойно, — я спрашивал себя: помнит ли Кароль, или забыл? И если помнит, то винит ли капитана? Или себя? Или никого не винит, а просто носит в душе беспредметную горечь и злобу? Ничего нельзя было сказать, глядя на суховатое морщинистое лицо, с колючей искоркой в глазах и с тонкими губами, сжатыми, точно от ощущения уксуса и желчи…
Инцидент был исчерпан. В первый еще раз такое столкновение разрешилось таким образом. «
Новый учитель» выдержал испытание. Мы были довольны и им, и — почти бессознательно — собою, потому что также в первый раз не воспользовались слабостью этого юноши, как воспользовались бы слабостью кого-нибудь из «старых». Самый эпизод скоро изгладился из
памяти, но какая-то ниточка своеобразной симпатии, завязавшейся между
новым учителем и классом, осталась.
Неточные совпадения
Самгин мог бы сравнить себя с фонарем на площади: из улиц торопливо выходят, выбегают люди; попадая в круг его света, они покричат немножко, затем исчезают, показав ему свое ничтожество. Они уже не приносят ничего
нового, интересного, а только оживляют в
памяти знакомое, вычитанное из книг, подслушанное в жизни. Но убийство министра было неожиданностью, смутившей его, — он, конечно, отнесся к этому факту отрицательно, однако не представлял, как он будет говорить о нем.
Самгин торопился изгнать их из
памяти, и ему очень не хотелось ехать к себе, в гостиницу, опасался, что там эти холодные мысли нападут на него с
новой силой.
В эту минуту возврата в прошлое Самгин впервые почувствовал нечто
новое: как будто все, что
память показывала ему, ожило вне его, в тумане отдаленном, но все-таки враждебном ему.
Бедный Обломов то повторял зады, то бросался в книжные лавки за
новыми увражами и иногда целую ночь не спал, рылся, читал, чтоб утром, будто нечаянно, отвечать на вчерашний вопрос знанием, вынутым из архива
памяти.
Он несколько лет неутомимо работает над планом, думает, размышляет и ходя, и лежа, и в людях; то дополняет, то изменяет разные статьи, то возобновляет в
памяти придуманное вчера и забытое ночью; а иногда вдруг, как молния, сверкнет
новая, неожиданная мысль и закипит в голове — и пойдет работа.