Неточные совпадения
Вот уж и слуг таких теперь тоже на свете нету:
старый был человек, с дворней строгий, а перед
паном, как та собака.
И вот они трое повернулись к Оксане. Один
старый Богдан сел в углу на лавке, свесил чуприну, сидит, пока
пан чего не прикажет. А Оксана в углу у печки стала, глаза опустила, сама раскраснелась вся, как тот мак середь ячменю. Ох, видно, чуяла небóга, что из-за нее лихо будет. Вот тоже скажу тебе, хлопче: уже если три человека на одну бабу смотрят, то от этого никогда добра не бывает — непременно до чуба дело дойдет, коли не хуже. Я ж это знаю, потому что сам видел.
Вот же, хлопче, будто и теперь я эту песню слышу и тех людей вижу: стоит козак с бандурой,
пан сидит на ковре, голову свесил и плачет; дворня кругом столпилась, поталкивают один другого локтями;
старый Богдан головой качает… А лес, как теперь, шумит, и тихо да сумно звенит бандура, а козак поет, как пани плачет над
паном над Иваном...
— Ох,
пане,
пане, — говорит Опанас, — у нас говорят
старые люди: в сказке правда и в песне правда. Только в сказке правда — как железо: долго по свету из рук в руки ходило, заржавело… А в песне правда — как золото, что никогда его ржа не ест… Вот как говорят
старые люди!
—
Пане,
пане! — кричит голосом
старого Богдана. — Ой,
пане, отвори скорей! Вражий козак лихо задумал, видно: твоего коня в лес отпустил.
Старый пан Иван Вишневский жил и умер в этом имении, а после его смерти Фарбованая и Сосновка достались сыну его, Степану Ивановичу Вишневскому, который оставил по себе героическую известность — может быть, сильно дополненную и разукрашенную домыслами во вкусе местной фантазии.
Старый пан Опанас был уж такой человек, что если он что-нибудь делал, то всегда делал на славу; а как он был огромный и верный борец за «православную веру», то и терпеть не мог никаких «недоверков» — и добыл в Перегуды такого отца, который не потерпел бы ни люторей, ни жидов, ни — боже спаси — поляков.
Неточные совпадения
Покуда шла эта неурядица, Калерия Степановна как-то изловчилась перестроить
старое аббатство. Туда и переселилась Милочка, по продаже Веригина, так как муж решительно отказался принять ее к себе. Вместе с нею перенесли в аббатство свои штаб-квартиры и
паны Туровский, Бандуровский и Мазуровский.
Но не далеким небом и не синим лесом любуется
пан Данило: глядит он на выдавшийся мыс, на котором чернел
старый замок.
Пан Данило ни слова и стал поглядывать на темную сторону, где далеко из-за леса чернел земляной вал, из-за вала подымался
старый замок. Над бровями разом вырезались три морщины; левая рука гладила молодецкие усы.
— Готов обед,
пан отец, сейчас поставим! Вынимай горшок с галушками! — сказала пани Катерина
старой прислужнице, обтиравшей деревянную посуду. — Постой, лучше я сама выну, — продолжала Катерина, — а ты позови хлопцев.
— Нет, это не по-моему: я держу свое слово; что раз сделал, тому и навеки быть. А вот у хрыча Черевика нет совести, видно, и на полшеляга: сказал, да и назад… Ну, его и винить нечего, он пень, да и полно. Все это штуки
старой ведьмы, которую мы сегодня с хлопцами на мосту ругнули на все бока! Эх, если бы я был царем или
паном великим, я бы первый перевешал всех тех дурней, которые позволяют себя седлать бабам…