Неточные совпадения
Юная мать смолкла, и только по
временам какое-то тяжелое страдание, которое не могло прорваться наружу движениями или словами, выдавливало из ее глаз крупные слезы. Они просачивались сквозь густые ресницы и тихо катились по бледным, как мрамор, щекам. Быть может, сердце матери почуяло, что вместе с новорожденным ребенком явилось
на свет темное, неисходное горе, которое нависло над колыбелью, чтобы сопровождать новую жизнь до самой могилы.
Должно быть, австрийцы тоже крепко осердились
на дядю Максима. По
временам в «Курьерке», исстари любимой газете панов помещиков, упоминалось в реляциях его имя в числе отчаянных гарибальдийских сподвижников, пока однажды из того же «Курьерка» паны не узнали, что Максим упал вместе с лошадью
на поле сражения. Разъяренные австрийцы, давно уже, очевидно, точившие зубы
на заядлого волынца (которым, чуть ли не одним, по мнению его соотечественников, держался еще Гарибальди), изрубили его, как капусту.
Он перестал ездить
на «Контракты», редко являлся в общество и большую часть
времени проводил в своей библиотеке за чтением каких-то книг, о которых никто ничего не знал, за исключением предположения, что книги совершенно безбожные.
По
временам казалось даже, что он не чужд ощущения цветов; когда ему в руки попадали ярко окрашенные лоскутья, он дольше останавливал
на них свои тонкие пальцы, и по лицу его проходило выражение удивительного внимания.
Губы его раскрылись; он вдыхал в себя воздух быстрыми глотками, точно рыба, которую вынули из воды; выражение болезненного восторга пробивалось по
временам на беспомощно-растерянном личике, пробегало по нем какими-то нервными ударами, освещая его
на мгновение, и тотчас же сменялось опять выражением удивления, доходящего до испуга и недоумелого вопроса.
Она пронесла уже свои льдины, и только по
временам на ее поверхности плыли и таяли кое-где последние из них, выделяясь белыми пятнышками.
Временами пробегала от ветра легкая рябь, сверкая
на солнце.
На их месте воцарилось в этой голове вдумчивое внимание, по
временам даже розовые мечты согревали стареющее сердце.
«Кто знает, — думал старый гарибальдиец, — ведь бороться можно не только копьем и саблей. Быть может, несправедливо обиженный судьбою подымет со
временем доступное ему оружие в защиту других, обездоленных жизнью, и тогда я не даром проживу
на свете, изувеченный старый солдат…»
Рассказы матери, более живые и яркие, производили
на мальчика большее впечатление, но по
временам впечатление это бывало слишком болезненно.
По
временам, в жаркий полдень, когда вокруг все смолкало, когда затихало людское движение и в природе устанавливалась та особенная тишина, под которой чуется только непрерывный, бесшумный бег жизненной силы,
на лице слепого мальчика являлось характерное выражение.
Эти часы стали теперь для мальчика самым счастливым
временем, и мать с жгучей ревностью видела, что вечерние впечатления владеют ребенком даже в течение следующего дня, что даже
на ее ласки он не отвечает с прежнею безраздельностью, что, сидя у нее
на руках и обнимая ее, он с задумчивым видом вспоминает вчерашнюю песню Иохима.
И она сознавала, что гордая «пани» смиряется в ней перед конюхом-хлопом. Она забывала его грубую одежду и запах дегтя, и сквозь тихие переливы песни вспоминалось ей добродушное лицо, с мягким выражением серых глаз и застенчиво-юмористическою улыбкой из-под длинных усов. По
временам краска гнева опять приливала к лицу и вискам молодой женщины: она чувствовала, что в борьбе из-за внимания ее ребенка она стала с этим мужиком
на одну арену,
на равной ноге, и он, «хлоп», победил.
Ей вспомнилось выражение боли, вызванное ее игрой
на лице мальчика, и жгучие слезы лились у нее из глаз, и по
временам она с трудом сдерживала подступавшие к горлу и готовые вырваться рыдания.
Все
на минуту смолкли. Около усадьбы было совсем тихо; только листья по
временам, чутко встрепенувшись, бормотали что-то невнятное и тотчас же смолкали.
Эвелина, выросшая и сложившаяся как-то совершенно незаметно, глядела
на эту заколдованную тишь своими ясными глазами, в которых можно было по
временам подметить что-то вроде недоумения, вопроса о будущем, но никогда не было и тени нетерпения.
Зато, если он и не дрался с своими сыновьями
на кулачки, как Бульба, то все же между ними происходили постоянные и очень свирепые стычки, которые не ограничивались ни
временем, ни местом.
— И, может быть, он участвовал в битвах… В походах во всяком случае и в опасностях также… — продолжал молодой человек задумчиво. — Какие бывали
времена на нашей Украйне!
Раз оставив свой обычный слегка насмешливый тон, Максим, очевидно, был расположен говорить серьезно. А для серьезного разговора
на эту тему теперь уже не оставалось
времени… Коляска подъехала к воротам монастыря, и студент, наклонясь, придержал за повод лошадь Петра,
на лице которого, как в открытой книге, виднелось глубокое волнение.
К Петру по
временам возвращалось его недавнее настроение, он бывал оживлен и по-своему весел, пробовал играть
на новых для него инструментах, коллекция которых у старшего из сыновей Ставрученка была довольно обширна и которые очень занимали Петра — каждый со своим особенным голосом, способным выражать особенные оттенки чувства.
В саду было совершенно тихо. Смерзшаяся земля, покрытая пушистым мягким слоем, совершенно смолкла, не отдавая звуков: зато воздух стал как-то особенно чуток, отчетливо и полно перенося
на далекие расстояния и крик вороны, и удар топора, и легкий треск обломавшейся ветки… По
временам слышался странный звон, точно от стекла, переходивший
на самые высокие ноты и замиравший как будто в огромном удалении. Это мальчишки кидали камни
на деревенском пруду, покрывшемся к утру тонкой пленкой первого льда.
В самый день праздника по обе стороны «каплицы» народ вытянулся по дороге несметною пестрою вереницей. Тому, кто посмотрел бы
на это зрелище с вершины одного из холмов, окружавших местечко, могло бы показаться, что это гигантский зверь растянулся по дороге около часовни и лежит тут неподвижно, по
временам только пошевеливая матовою чешуей разных цветов. По обеим сторонам занятой народом дороги в два ряда вытянулось целое полчище нищих, протягивавших руки за подаянием.
Было ли это следствием простуды, или разрешением долгого душевного кризиса, или, наконец, то и другое соединилось вместе, но только
на другой день Петр лежал в своей комнате в нервной горячке. Он метался в постели с искаженным лицом, по
временам к чему-то прислушиваясь, и куда-то порывался бежать. Старый доктор из местечка щупал пульс и говорил о холодном весеннем ветре; Максим хмурил брови и не глядел
на сестру.
Когда через некоторое
время обозчики остановились
на водопой у криницы, то мимо них опять прошли слепцы, но
на этот раз их уже было трое.
А в это
время трое слепых двигались все дальше. Теперь все шли уже согласно. Впереди, все так же постукивая палкой, шел Кандыба, отлично знавший дороги и поспевавший в большие села к праздникам и базарам. Народ собирался
на стройные звуки маленького оркестра, и в шапке Кандыбы то и дело звякали монеты.
Казалось по
временам: то буря гулко гремит в небесах, раскатываясь в бесконечном просторе, то лишь степной ветер звенит в траве,
на кургане, навевая смутные грезы о минувшем.