Неточные совпадения
Решено
было нарочито принять систему троек, а не десятков, в том предпочтении, что тройка, являющая собою единицу меньшую количеством чем десяток, наименее опасна для целости и стройности остальной организации, ежели бы кто по малодушию не удержал язык свой пред
врагами.
— Прощайте, возлюбленные! Прощайте! — раздался его любящий, но твердый старческий голос. — Расставаясь с вами, скажу одно вам:
будьте твердыми сынами нашей Православной Восточной церкви;
будьте твердыми и честными людьми русскими! Ежели кого обидел или прегрешил я пред кем-либо из вас, простите мне ради Христа, простившего
врагам своим свое великое поругание, свою страшную крестную смерть. Прощайте!
Присутствием русских бойцов правительство
будет озадачено, сконфужено, оно не
будет знать, кого, наконец, считать своими, где
враги, где друзья его, оно вконец уже растеряется и рухнет… по крайней мере рухнет для Польши.
Австралийские дикари, например,
едят человечину и находят, что это вполне честно и нравственно, потому что они, победители,
едят своих
врагов, побежденных; а дураки английские миссионеры говорят, что это безнравственно кушать себе подобных; а мы, например, находим, что это ни нравственно, ни безнравственно, а просто штука в том, что мы не сделали себе привычки жрать человечину, или предки наши почему-то отвыкли от этого; ну, или просто от того, наконец, что это у нас не принято, не в обыкновении — и только!
Разгадка этого обстоятельства крылась в том, что нынче должен
был впервые показаться перед публикой Чернышевский, стоявший в те дни в апогее своей славы и имевший множество горячих поклонников и горячих
врагов.
Это
были два
врага, которые одновременно вели осаду на одну и ту же крепость: оба хотели взять крепость и в то же время сокрушить другого осаждающего.
Эти мечты в данную минуту
были и его утешением, и его отместкой
врагам за свое недавнее поругание.
— Мало того, что не хорошо, пусть
будет это даже подлость и преступление! Допускаю; пусть так! — говорил Тадеуш, сдвинув свои брови. — Но подлость против заклятого, потомственного
врага не
есть подлость! Преступление против москаля не
есть преступление! Это
есть законная, святая месть! Это
есть подвиг.
Нравственное состояние жителей
было возбуждено в высшей степени: чуть ли не в каждом прохожем подозревали тайного
врага.
«Надо отдать их! Надо признаться!.. Но как признаться? Как язык-то повернется на такое признанье?.. И неужели она простит и это?.. Простит! Простит наверное! Но тем-то оно горше для собственной твоей совести! Если бы возможно
было тотчас же расстаться, разойтись заклятыми
врагами, это, кажись, и лучше, и легче бы мне
было; но встретить в ответ на твою низость всепрощающий, любящий взгляд — это ужасно, это невыносимо!»
Неточные совпадения
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку
враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как
выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно
быть, богатырь».
"
Была в то время, — так начинает он свое повествование, — в одном из городских храмов картина, изображавшая мучения грешников в присутствии
врага рода человеческого.
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние
враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам
было как-то не по себе, так как о новом градоначальнике все еще не
было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Яшенька, с своей стороны, учил, что сей мир, который мы думаем очима своима видети,
есть сонное некое видение, которое насылается на нас
врагом человечества, и что сами мы не более как странники, из лона исходящие и в оное же лоно входящие.
Париж
был взят;
враг человечества навсегда водворен на острове Св.