Неточные совпадения
В
одной из смежных
комнат, куда удалился жандарм, раздавались людские голоса. Через полминуты он вышел и, сказав мимоходом Хвалынцеву, чтобы обождал, удалился в прихожую.
Кроме яствий и карт, Хвалынцева немало удивило еще присутствие в этой
комнате таких воинственных предметов, как, например, заряженный револьвер, лежавший на ломберном столе, у того места, на которое сел теперь полковник Пшецыньский; черкесский кинжал на окошке; в углу две охотничьи двухстволки, рядом с двумя саблями, из коих
одна, очевидно, принадлежала полковнику, а другая — стародавняя, заржавленная — составляла древнюю принадлежность помещичьего дома.
В
одном только покое адъютанта долго еще светился огонь, потому что долго ходил адъютант по
комнате и ломал голову над композицией своего донесения. Впрочем, на случай какого-либо чрезвычайного затруднения, обязательный Пшецыньский был под рукою.
К воротам подкатила крытая колясочка в
одну лошадь, и через минуту в
комнату вошла Татьяна Николаевна Стрешнева.
— Ха-ха-ха!.. Это мило! Это мне нравится! — нервно потирая руки, зашагала она по
комнате. — Ну, так я же тебе говорю, что я не желаю, не хочу — слышишь ли, папахен? — не хочу, чтоб у нас в доме бывал этот шпионишка! После этого к нам ни
один порядочный человек и носу не покажет. Мне уж и то говорят все!..
Оставшись, наконец, совершенно
один, Петр Петрович долго стоял посредине
комнаты не то в каком-то растерянном раздумье, не то в полном оцепенелом бессмыслии. Даже лицо его не выражало теперь никакого оттенка горя, тоски или думы, или другого какого ощущения, но не сказывалось в нем тоже и равнодушия, ни апатичной усталости, а было оно, если можно так выразиться, вполне безлично, безвыразительно.
Странное раздумье все еще владело им, и через несколько времени он опять повторил тот же маневр с рюмкой, словно бы и не помня, что
одна уж выпита, и тихо, на цыпочках, прокрался в
комнату дочери.
Майор, запахнув халатик, подкрался на цыпочках к двери и осторожно заглянул на дочь из своей
комнаты. Тревога отеческой любви и вместе с тем негодующая досада на кого-то чем-то трепетным отразились на лице его. Нервно сжимая в зубах чубучок своей носогрейки, пришел он в зальце, где сидела Нюта, не замечавшая среди горя его присутствия, и зашагал он от
одного угла до другого, искоса взглядывая иногда на плачущую дочку.
Хвалынцев еще внизу, в швейцарской, услышал о какой-то прокламации и вместе с несколькими товарищами спешно направился в сборную
комнату, из которой
одни выходили, другие входили, так что отлив постоянно пополнялся новым приливом, и таким образом толпа ни на минуту не уменьшалась.
Вошла камеристка и доложила, что
комната готова. Графиня предложила Хвалынцеву вместе осмотреть ее.
Комната была и просторна и удобна. Диван, долженствовавший служить постелью, был застлан свежим прекрасным бельем и заставлен ширмами. Все это было приготовлено в какие-нибудь полчаса. Графиня Маржецкая,
одна с сыном и с двумя человеками прислуги, занимала очень просторную и очень удобно расположенную квартиру, в которой все говорило о довольстве и изобилии материальных средств молодой хозяйки.
В пяти довольно просторных и поместительных
комнатах, составлявших
одну холостую квартиру, было говорно и людно.
Все общество, в разных углах
комнат, разбивалось на кружки, и в каждом кружке шли очень оживленные разговоры; толковали о разных современных вопросах, о политике, об интересах и новостях дня, передавали разные известия, сплетни и анекдоты из правительственного, военного и административного мира, обсуждали разные проекты образования, разбирали вопросы истории, права и даже метафизики, и все эти разнородные темы обобщались
одним главным мотивом, который в тех или других вариациях проходил во всех кружках и сквозь все темы, и этим главным мотивом были Польша и революция — революция польская, русская, общеевропейская и, наконец, даже общечеловеческая.
Одна или две из таких
комнат размерами своими всегда превосходят все остальные и как бы заранее предназначаются «под хорошего жильца».
Эта общая
комната, хотя в ней и сидело теперь несколько человек, все почему-то невольно напоминала какой-то нежилой покой: совершенно голые стены, голые окна, из которых в
одном только висела, Бог весть для чего, коленкоровая штора, у стен в беспорядке приткнулись несколько плетеных стульев, в
одном углу валялись какие-то вещи, что-то вроде столовой да кухонной посуды, какие-то картонки, какая-то литография в запыленной рамке, сухая трава какая-то в бумажном тюричке, ножка от сломанного кресла…
— Ну-с, граждане и гражданки! — возгласил Полояров, входя в
комнату с полными руками: в
одной руке тащил он целую корзину с дюжиной пивных бутылок, в другой несколько тюричков с разными припасами.
Наконец, когда она вышла в коридор, чтобы приказать подать себе обед,
один из этих господ нахальным образом пристал к ней с любезностями и стал тащить к себе в нумер, а когда ей удалось вырваться от него, он начал ломиться в дверь ее
комнаты.
В
одной комнате помещается, например, диван, и только; в другой — Бог весть для чего стоит трюмо в
одном углу, а в другом кожаное кресло; в третьей стол да комод и тюфяк на полу: это
комната маленького Анцыфрика; четвертая меблирована
одними только стульями; в пятой ровно ничего нет — и вот все в этом роде, а
комнат между тем много.
запел он вдруг, прихлопнув в ладоши, и в два-три пáпрошелся мазуркой по
комнате. — Тут и стадо сальонóве, и стадо наукове, и стадо войскове, а вшистко у купе — едне вельке стадо дуракове! Ха, ха, ха, ха! — весело заключил он — руки в карманы — грациозно поворачиваясь на
одном каблуке, видимо, довольный эффектом последней фразы.
Неточные совпадения
Возвратившись домой, Грустилов целую ночь плакал. Воображение его рисовало греховную бездну, на дне которой метались черти. Были тут и кокотки, и кокодессы, и даже тетерева — и всё огненные.
Один из чертей вылез из бездны и поднес ему любимое его кушанье, но едва он прикоснулся к нему устами, как по
комнате распространился смрад. Но что всего более ужасало его — так это горькая уверенность, что не
один он погряз, но в лице его погряз и весь Глупов.
На улице царили голодные псы, но и те не лаяли, а в величайшем порядке предавались изнеженности и распущенности нравов; густой мрак окутывал улицы и дома; и только в
одной из
комнат градоначальнической квартиры мерцал далеко за полночь зловещий свет.
Разговаривая и здороваясь со встречавшимися знакомыми, Левин с князем прошел все
комнаты: большую, где стояли уже столы и играли в небольшую игру привычные партнеры; диванную, где играли в шахматы и сидел Сергей Иванович, разговаривая с кем-то; бильярдную, где на изгибе
комнаты у дивана составилась веселая партия с шампанским, в которой участвовал Гагин; заглянули и в инфернальную, где у
одного стола, за который уже сел Яшвин, толпилось много державших.
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и тихими шагами пошел из
комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой ужас! И как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может быть, девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд
один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел из
комнаты.
Когда они вошли, девочка в
одной рубашечке сидела в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю свою грудку. Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая в детской. Ни кормилицы, ни няни не было; они были в соседней
комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между собой изъясняться.