Неточные совпадения
— Нет, вижу-с и узнал-с, — возразил Ардальон. — А руки не подаю — потому терпеть не могу этих барских замашек!
На кой вы
черт перчатки-то напялили? аристократизмом, что ли, поразить нас вздумали? ась?
— Эх,
черт возьми! досадно! — бурчал себе сквозь зубы Ардальон, поглядывая
на это скудное количество субъектов, долженствовавших изображать собою простой «народ». — Ослы! илоты!.. Ничем не прошибешь их!.. Рассея — матушка!
Знакомы ли вам тонкие, нежные
черты белокурых женских лиц, в которых, несмотря
на эту тонкость и в высшей степени женственную нежность, чуется здоровая мысль, характер твердый, настойчивый и сила воли энергическая?
На одном портрете очень рельефно вырисовывались энергические
черты покойного императора Николая; другой изображал государя императора Александра II.
— Да, да! Представьте, какая подлость! — вдруг разгорячась и круто повернувшись
на каблуках, запищал и замахал руками плюгавенький Анцыфров. — Это… это
черт знает что! Действительно, арестовано множество, и я не понимаю, какими это судьбами уцелели мы с Ардальоном Михайловичем… Впрочем, пожалуй, гляди, не сегодня-завтра и нас арестуют.
— Ну, ладно! Проваливай к
черту! — порешил Полояров и, без дальнейших церемоний, пошел себе со своей дамой, не обращая
на злосчастного пискунка ни малейшего внимания.
— Ну, уж это и в самом деле
черт знает что! — разводил он руками; — словно бы ты у них для самого себя
на бедность выпрашиваешь! Эдакое английское равнодушие! (майор полагал, что вообще англичане все очень равнодушны). Ведь общественный же интерес! Ведь свое же родное, русское дело!.. Тьфу ты, что за народ нынче пошел!
— Чего там не делайте! — обернулся
на него Шишкин, — они меня за труса считают, так нет же,
черт возьми! Я им докажу!
— Я нахожу, что напоминание ваше едва ли уместно, — покраснев от негодования, сдержанно проговорил Устинов. — Были другие, которые были виноваты гораздо более Шишкина, но Шишкин не захотел выдать товарищей и
на самом себе понес все наказание. Я нахожу, что это
черта весьма благородная.
Но вот в чем главная беда и величайшее горе: к спектаклю и особенно к живым картинам неизбежно придется делать новые костюмы, свежие туалеты, а там еще, —
черт его возьми, бал в виду имеется, значит, опять-таки шей свежие платья, а тут
на прошлой неделе князь-papа изволил в клубе проиграться, и денег в виду никаких и ниоткуда!
Ответ вы можете дать следующим образом: завтра, или послезавтра, ровно в четыре часа пополудни, в городском саду,
на повороте из главной аллеи в поперечную среднюю, против второй скамейки,
начертите тростью
на песке дорожки крест, так чтоб его можно было удобно заметить.
«Что ж,
чертить или нет?..» «Или пан, или пропал!.. Все равно теперь!» Он торопливо, но внимательно огляделся во все стороны: кажется, никто не обращает
на него особенного внимания. Встав со скамейки и приняв равнодушно-рассеянный вид, нервно-дрожащею рукою резко
начертил он
на песке крест и, посвистывая да поглядывая вверх
на ветки и прутья, с независимым видом и как ни в чем не бывало, пошел себе вдоль по дорожке.
Думая, что крест его либо не был замечен, хотя он очень хорошо видел две резкие
черты, — либо никто из них не пришел вчера, вероятно, ожидая
на сегодня крайнего назначенного срока, — он, едва лишь пробило четыре часа,
начертил новый крест
на том же самом месте, со всеми вчерашними предосторожностями, и отправился гулять по главной аллее.
Тот, вместо ответа, взял от него трость и резко
начертил ею крест
на песке дорожки.
— Ну, уж что сказано раз… так уж нечего говорить, — пробурчал наконец Ардальон сквозь зубы, в каком-то раздумье. — Да, пожалуйста, слезы-то в сторону! — прибавил он, заметив, что невеста вытерла платком свои глаза; — терпеть не могу, когда женщины плачут: у них тогда такое глупое лицо — не то
на моченую репу, не то
на каучуковую куклу похоже… Чего куксишь-то? Полно!.. Садись-ка лучше ко мне
на колени — это я, по крайности, люблю хоть; а слезы — к
черту!
Он так давно и так сердечно мечтал о ней, так томился, ждал и надеялся, совершенно основательно полагая ее гораздо выше Льва и Солнца, «хоша Лев будет и не в пример показистее», — он уж даже призвал к себе живописца и заранее заказал ему перемалевать
на портретах свои регалии, чтобы выше всех прочих
начертить сердечно-приятную Анну, и теперь, когда Анна готова уже украсить собою его шею — вдруг, словно с неба, свалился — на-ко тебе! — эдакой позорный скандалище!
«Что же, коли напечатать ее? — грустно раздумывал Полояров, очутясь уже вне кабинета, — ведь тут не более как два с половиной листа печатных, а дадут за них… ну, много-много, коли по пятидесяти с листа… И то уж красная плата! Значит, за все сто двадцать пять, а гляди, и того меньше будет… Что ж, пятьсот рублей цена хорошая, ведь это выходит по двести с листа. Да такой благодати вовек не дождешься! Ну его к
черту, помирюсь и
на этом!»
— К
черту на кулички! — ухмыльнулся Полояров и сделал ей ручку.
— А к
черту! Куда хотят, туда и идут! А нет, и
на сук можно вздернуть!
—
Черт их знает!.. Ясного понятия
на этот счет не имеется.
— К
черту аристократов! Долой беложилетников! — громовым голосом заорал Ардальон Михайлович, нарочно для этого вскочив
на скамейку и гневно сверкая глазами.
— Эх, право! — заговорил подошедший в эту минуту Полояров, — и
на кой
черт вы эту тишину и спокойствие выдумали! Этим мы показываем им, будто боимся их. С «Марсельезкой-то» эффектнее было бы.
— Нет,
на улице! Здесь же! Сейчас! — вопил Полояров. — Университета нет! университет закрыт, значит, в университете нельзя давать объяснений! Требуйте, господа,
на улице! Напирайте, не спускайте!..
На улице,
черт возьми,
на улице! — завопил он, в заключение, что было мочи, во всю свою здоровенную глотку.
Это были листки французских брошюр, почти исключительно произведения польской эмиграции, которые в ярких, поражающих
чертах изображали несчастья польской земли, стоны польского народа и не скупились
на самые черные краски для обрисовки русских отношений к Польше и русского гнета.
Мужчины, поглядывая
на Сусанну Ивановну, не без некоторого своекорыстия, обыкновенно думали про себя: «а хорошо бы,
черт возьми, порасшевелить эту бабенку!» Все это доказывает только, что интересная вдовушка принадлежала к числу так называемых «вкусных и сдобных» женщин, вечно служащих для огромного большинства субъектов непрекрасного пола одною из самых лакомых приманок.
Полояров сделал кислую гримасу. «И
на кой
черт они ее сюда поваживают!» — пробурчал он себе под нос.
— Ну, а я уж такими пустяками не занимался-с. Человеку нашего поколения и нашего развития пожалуй что оно и стыдно бы, да и некогда заниматься подобными глупостями! Хм! говорят тоже вот, что Шекспир этот реально смотрел
на вещи! — продолжал он, благо уж имена ему под руку подвернулись, — ни
черта в нем нет реального! Во-первых, невежда: корабли у него вдруг к Богемии пристают! Ха, ха, ха!.. к Богемии!
— В Германии, — мимоходом буркнул ей Полояров. — А во-вторых, какая же это реальность, — продолжал он, — коли вдруг ведьм повыдумывал да Гамлетову тень еще там, да
черт знает что!.. Или вдруг относится серьезно к такому пошлому чувству, как ревность, и драму
на этом строить! Ведь узкость, узкость-то какая! А дураки рот разевают да кричат ему: гений! гений!.. Плевка он стоит, этот ваш гений!
— Фу ты,
черт возьми! Ажно голова затрещала с дурнями! — широко вздохнул Бейгуш, очутясь
на улице. — Вот народы-то!.. Ей-Богу, кабы не эта вкусная вдовушка, нога моя не была бы у этой сволочи!
— И
на кой
черт к нам эти разные офицеришки таскаются! — едко и озлобленно начал Малгоржан тотчас по уходе Бейгуша. — Эдак скоро и квартальные, и жандармы, пожалуй, сделаются у нас членами!
—
На кой вам
черт конверт еще понадобился?
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Вот тебе
на! (Вслух).Господа, я думаю, что письмо длинно. Да и
черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Аммос Федорович. Опасно,
черт возьми! раскричится: государственный человек. А разве в виде приношенья со стороны дворянства
на какой-нибудь памятник?
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что
на сердце, то и
на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь…
черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь
на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет
на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая
черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Кажется и легко
на вид, а рассмотришь — просто
черт возьми!