Неточные совпадения
Студент отвернулся к окну и сквозь двойные стекла, от нечего
делать,
стал глядеть на двор, где отдыхал помещичий дормез, рядом с перекладной телегой, и тут же стояли широкие крытые сани да легкая бричка — вероятнее всего исправничья. А там, дальше — на площади колыхались и гудели толпы народа.
Суток за двое до назначенного дня вдруг
стало известно по городу, что графиня де-Монтеспан большой «раут» у себя
делает, на котором будет весь элегантный Славнобубенск и, как нарочно, дернула же ее нелегкая назначить этот «раут» на то самое число, на которое и майор назначил свой вечер.
— Ну, нет, не
делайте глупостей! —
стал было солидно урезонивать Подвиляньский, и эта солидность оказалась у него очень искусно сделанною, так что даже на посторонние глаза ее смело можно бы было принять за солидность настоящую и вполне искреннюю.
Либеральные чиновники продолжают расхаживать, болтая о «рауте», о madame Пруцко, о Людовике Наполеоне, об Шмитгоф, о какой-то
статье в «Современнике», о внезапном повышении по службе какого-то Кузьмы Демьяновича, о новом рысаке Верхохлебова… и о многих иных, подобных предметах, о которых вообще и всегда, от нечего
делать, болтают губернаторские чиновники в ожидании своего патрона.
— Господи Боже мой! — продолжал он, — двадцать лет знаю человека, встречаюсь каждый день, и все считал его русским, а он вдруг, на тебе, поляк оказывается! Вот уж не ожидал-то! Ха-ха-ха! Ну, сюрприз! Точно что сюрприз вы мне
сделали! А ведь я какое угодно пари
стал бы держать, что славнобубенский стряпчий наш Матвей Осипыч — русак чистокровный!.. Ведь я даже думал, что он из поповичей!
Коли перед всяким стариком киснуть, так что же ты
станешь делать пред настоящим, пред серьезным-то делом?
— А ты не будешь притеснять меня? Не
станешь делать наперекор мне? — заторговалась вдруг она. В ней мигом проснулась капризно-своенравная, избалованная натура. — Я, пожалуй, вернусь, но только на вчерашних моих условиях! Не иначе!
— Это, наконец, уж Бог знает чтó такое! — в прежнем тоне продолжал Непомук; — до которых же пор будут продолжаться эти вмешательства!.. Ведь я не вмешиваюсь в его управление, с какой же
стати он в мое вмешивается? Этого, наконец, уже нельзя более терпеть, и я решительно намерен
сделать представление об ограждении себя на будущее время.
Предположив, что его прогулка мимо креста, выказывая известную степень ненужного любопытства, быть может, послужила причиной, что никто не подошел к нему из понятной предосторожности, он на нынешний раз,
сделав должное, нарочно
стал прохаживаться по другим дорожкам.
Принялся он за это занятие рассеянно, почти и сам не определяя и даже не зная цели, зачем и для чего это
делает, и вот, перебирая машинально бумагу за бумагой, целый ворох писем и записок, адресов, рецептов, гостиничных и иных счетов, начатых и неоконченных
статей, выписок, заметок, наткнулся он вдруг на одну свою старую и позабытую рукопись.
—
Стало быть, в данную минуту вы уже в руках тайной полиции, которая может
сделать с вами все, что заблагорассудит, и никто знать этого не будет, потому что никто не знал и не видел, как и где, и кем и когда вы арестованы.
— Это все, что могли вы
сделать лучшего! — поклонился Свитка, — и поверьте, каяться не
станете. Как стемнеет, я перевезу вас в более надежное место. Там вы будете вполне безопасны.
Высокий рост, необыкновенно соразмерная, гармоническая стройность; упругость и гибкость всех членов и сильного
стана; лицо, полное игры и жизни, с таким румянцем и таким цветом, который явно говорил, что в этом организме много сил, много крови и что организм этот создан не севером, а развился под более благодатным солнцем: блестящие карие глаза под энергически очерченными бровями и совершенно пепельные, роскошные волосы — все это, в соединении с необыкновенно симпатичной улыбкой и чисто славянским типом лица,
делало эту женщину не то что красавицей, но лучше, поразительнее красавицы: оно отличало ее чем-то особым и говорило про фанатическую энергию характера, про физическую мощь и в то же время — сколь ни редко такое сочетание — про тонкую и старую аристократическую породу.
Эта беседа сделала-таки свое впечатление на Хвалынцева, и впечатление
становилось тем сильнее, чем более старался он найти возражений на доводы собеседника, а возражений меж тем не находилось. Студент, наконец, сознался в глубине души, что ему больше нечего сказать своему противнику.
«
Стало быть, правы все-таки они, а не мы. Что же
делать? Что
делать теперь?» — снова поднялся в нем старый вопрос, который уже неоднократно и прежде тысячью сомнений тревожил и ум его и совесть, а теперь вдруг
стал пред ним со всею настойчивостью и беспощадною неотразимостью.
Так часто бывает с людьми, которые знают, что им нужно, например, съездить туда-то и
сделать то-то, но которым исполнить это почему-либо неприятно или неловко, совестно, тяжело, и они день за день откладывают свое решение, и с каждым днем выполнение данного решения
становится для них все труднее, все неловче и тяжелее, тогда как сразу, по первому порыву, оно было бы неизмеримо и легче, и проще, и короче.
Стрешнева просидела в читальне около часу. Лидинька просила ее заходить почаще и сама тоже обещалась как-нибудь завернуть к ней. В конце концов ее снабдили абонементным билетом и связкою нескольких книжек, по преимуществу состоявших из собранных и переплетенных воедино кой-каких журнальных
статей. Выбор этих книжек удостоил
сделать для Татьяны сам Лука Благоприобретов, сказав, что эти
статьи недостаточно прочесть, но надо даже изучать как догмат всякому порядочному и честному человеку.
Ну, рассуди, пожалуйста, логически: что ты
станешь делать с этим лишним грузом?
— Прочь ты, сумасшедшая! — гневно отстранил ее Полояров. — А вы не слушайте! —
делайте, пожалуйста, свое дело!.. Чего стали-то?!
Думаю себе: что же тут теперь
станешь делать?
— Одного я только боюсь, — совсем уже тихим шепотом прибавила она, помолчав немного, — вида-то у нее при себе никакого нет; и когда я спросила про то господина Полоярова, так они очень даже уклончиво ответили, что вид им будет; однако вот все нет до сей поры. А я боюсь, что как неравно — не дай Бог — умрет, что я с ней тут
стану делать-то тогда без вида? Ведь у нас так на этот счет строго, что и хоронить, пожалуй, не
станут, да еще историю себе с полицией наживешь… Боюсь я этого страх как!
— «А ну, как отпечатают?!» Эта мысль приводила его в содрогание: если отпечатают, тогда в журнальном мире погибла его репутация, тогда эти канальи Фрумкины
сделают, что и
статей его, пожалуй, принимать не
станут; тогда по всем кружкам, по всем знакомым и незнакомым, по всем союзникам, друзьям и врагам самое имя его эти Фрумкины пронесут, яко зол глагол.
…«Ну что ж, подержат да и выпустят. Какие улики? где факты? — Нигде и никаких!.. В чем виноват? — Ни в чем решительно. Все чисто!..
Стало быть, тут мне и опасаться нечего… И всеконечно так, что подержат да и выпустят… Но только как же бы это
сделать, чтобы быть арестованным?» — задал себе Ардальон новый и последний вопрос самого серьезного свойства и снова сосредоточенно зашагал по комнате.
— Ну,
стало быть, и того еще лучше! — подхватил пан грабя. — Если так, то тем легче можешь во всякое время
сделать ей ручку и улыбнуться. Капиталы перевел уже на свое имя или нет еще?
Теперь у тебя, по крайней мере, руки развязаны, а то что бы ты
стал делать в решительную минуту?!.
— Но я бы тебя поставил на мое место! Веришь ли, она так искренно, так свято и бескорыстно предложила мне эти деньги, что мне просто
стало совестно. — За что я, думаю себе, так жестоко обманываю ее?.. Ах, друг мой, если б она была немножко поумнее и если б помене меня любила, все это было бы гораздо легче
сделать!
И если бы кто-нибудь вдруг возразил ему, что «послушай-ка, брат, Ардальон, ведь ты это все врешь и выдумываешь», то он не на шутку оскорбился бы и горячо
стал бы вступаться за истину, ибо сам был теперь уже твердо убежден, что все это чистая истина, все это точно было, все это он говорил и все это с ним
делали.
— Эх, да ведь надо ж с собой
делать что-нибудь! — беззаветно махнул рукою Лубянский. — Ведь меня тоже тоска взяла жить-то так, как я живу! Сами вы посудите, сударыня, что бы я
стал делать? Вернуться в Славнобубенск — ну, претит мне это! Не могу! И думал уж было, да не могу!.. И вы сами, конечно, хорошо понимаете мои чувства, отчего и почему не могу я… ведь там мне на каждом шагу…
Неточные совпадения
Да тут беда подсунулась: // Абрам Гордеич Ситников, // Господский управляющий, //
Стал крепко докучать: // «Ты писаная кралечка, // Ты наливная ягодка…» // — Отстань, бесстыдник! ягодка, // Да бору не того! — // Укланяла золовушку, // Сама нейду на барщину, // Так в избу прикатит! // В сарае, в риге спрячуся — // Свекровь оттуда вытащит: // «Эй, не шути с огнем!» // — Гони его, родимая, // По шее! — «А не хочешь ты // Солдаткой быть?» Я к дедушке: // «Что
делать? Научи!»
Дворовый, что у барина // Стоял за стулом с веткою, // Вдруг всхлипнул! Слезы катятся // По старому лицу. // «Помолимся же Господу // За долголетье барина!» — // Сказал холуй чувствительный // И
стал креститься дряхлою, // Дрожащею рукой. // Гвардейцы черноусые // Кисленько как-то глянули // На верного слугу; // Однако —
делать нечего! — // Фуражки сняли, крестятся. // Перекрестились барыни. // Перекрестилась нянюшка, // Перекрестился Клим…
Г-жа Простакова. Правда твоя, Адам Адамыч; да что ты
станешь делать? Ребенок, не выучась, поезжай-ка в тот же Петербург; скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось много. Их-то я боюсь.
Стародум. Льстец есть тварь, которая не только о других, ниже о себе хорошего мнения не имеет. Все его стремление к тому, чтоб сперва ослепить ум у человека, а потом
делать из него, что ему надобно. Он ночной вор, который сперва свечу погасит, а потом красть
станет.
Вот в чем дело, батюшка. За молитвы родителей наших, — нам, грешным, где б и умолить, — даровал нам Господь Митрофанушку. Мы все
делали, чтоб он у нас
стал таков, как изволишь его видеть. Не угодно ль, мой батюшка, взять на себя труд и посмотреть, как он у нас выучен?