В каком-то стаде у Овец,
Чтоб Волки не могли их более тревожить,
Положено число Собак умножить.
Что́ ж? Развелось их столько наконец,
Что Овцы от Волков, то правда, уцелели,
Но и Собакам надо ж есть;
Сперва с Овечек сняли шерсть,
А там, по жеребью, с них шкурки полетели,
А там осталося всего Овец пять-шесть,
И тех Собаки съели.
Неточные совпадения
Меж
тем как, наравне с Кавказом, горделиво,
Не только солнца я препятствую лучам,
Но, посмеваяся
и вихрям,
и грозам,
Стою
и твёрд,
и прям,
Как будто б ограждён ненарушимым миром.
То правда, что ещё доселе их свирепость
Твою не одолела крепость,
И от ударов их ты не склонял лица...
Бушует ветр, удвоил силы он,
Взревел
и вырвал с корнем вон
Того, кто небесам главой своей касался
И в области теней пятою упирался.
Лягушка, на лугу увидевши Вола,
Затеяла сама в дородстве с ним сравняться:
Она завистлива была.
И ну топорщиться, пыхтеть
и надуваться.
«Смотри-ка, квакушка, что, буду ль я с него?»
Подруге говорит. «Нет, кумушка, далёко!» —
«Гляди же, как теперь раздуюсь я широко.
Ну, каково?
Пополнилась ли я?» — «Почти что ничего». —
«Ну, как теперь?» — «Всё
то ж». Пыхтела да пыхтела
И кончила моя затейница на
том,
Что, не сравнявшись с Волом,
С натуги лопнула
и — околела.
И надобно ж беде случиться,
Что около
тех мест голодный рыскал Волк.
Вы сами, ваши псы
и ваши пастухи,
Вы все мне зла хотите,
И если можете,
то мне всегда вредите:
Но я с тобой за их разведаюсь грехи».
Когда перенимать с умом, тогда не чудо
И пользу от
того сыскать...
Хозяин между
тем стерёг
И, видя, что пора, идёт к гостям с мешками,
Они, чтоб наутёк,
Да уж никто распутаться не мог...
Очков с полдюжины себе она достала;
Вертит Очками так
и сяк:
То к темю их прижмёт,
то их на хвост
нанижет,
То их понюхает,
то их полижет...
К несчастью,
то ж бывает у людей:
Как ни полезна вещь, — цены не зная ей,
Невежда про неё свой толк всё к худу клонит;
А ежели невежда познатней,
Так он её ещё
и гонит.
И всё бы хорошо, да худо только в
том...
Та Бочка для вина брана откупщиком,
И настоялась так в два дни она вином,
Что винный дух пошёл от ней во всём:
Квас, пиво ли сварят, ну даже
и в съестном.
Но чем
ту Бочку ни нальёт,
А винный дух всё вон нейдёт,
И с Бочкой, наконец, он принуждён расстаться.
Но, видя
то, что тут не перед стадом,
И что приходит, наконец,
Ему рассчесться за овец, —
Пустился мой хитрец
В переговоры,
И начал так: «Друзья!
И самый
тот пастух, за коего реке —
Пенял недавно он каким кудрявым складом,
Погиб со всем своим в нём стадом,
А хижины его пропали
и следы.
Нет уж дней
тех светлых боле,
Как под каждым ей листком
Был готов
и стол,
и дом.
С приятелем своим пешком гуляя в поле,
Расхвастался о
том, где он бывал,
И к былям небылиц без счёту прилыгал.
Мы сами, вот, теперь подходим к чуду,
Какого ты нигде, конечно, не встречал,
И я в
том спорить буду.
А я, родясь труды для общей пользы несть,
Не отличать ищу свои работы,
Но утешаюсь
тем, на наши смотря соты,
Что в них
и моего хоть капля мёду есть».
Беда, коль пироги начнёт печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдёт на лад.
Да
и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей
и вздорней:
Он лучше дело всё погубит,
И рад скорей
Посмешищем стать света,
Чем у честных
и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета.
Всё
те ж у вас
и люди,
и собаки...
Чем нравом кто дурней,
Тем более кричит
и ропщет на людей:
Не видит добрых он, куда ни обернётся,
А первый сам ни с кем не уживётся.
Когда у нас беда над головой,
То рады мы
тому молиться,
Кто вздумает за нас вступиться;
Но только с плеч беда долой,
То избавителю от нас же часто худо:
Все взапуски его ценят,
И если он у нас не виноват,
Так это чудо!
То нежно он ослабевал
И томной вдалеке свирелью отдавался,
То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.
На свете таково ж: коль в нужду попадёшься,
Отведай сунуться к друзьям:
Начнут советовать
и вкось тебе,
и впрямь:
А чуть о помощи на деле заикнёшься,
То лучший друг
И нем
и глух.
Коль в доме станут воровать,
А нет прилики вору,
То берегись клепать,
Или наказывать всех сплошь
и без разбору:
Ты вора этим не уймёшь
И не исправишь,
А только добрых слуг с двора бежать заставишь,
И от меньшой беды в большую попадёшь.
А Мыши лишь
того и ждали,
и хотели:
Лишь кошки вон, они — в анбар,
И в две иль три недели
Поели весь товар.
Пойдём-ка, я тебя на стадо наведу,
Где сбережём верней мы наши шкуры:
Хотя при стаде
том и множество собак,
Да сам пастух дурак...
Ну, стоют ли
того все куры?» —
«Кому такая жизнь сносна?»
Лисица отвечает:
«Меня так всё в ней столько огорчает,
Что даже мне
и пища не вкусна.
Торг слажен;
и с
того ж часа́
Вступила в караул Лиса.
И кумушка
тем службу повершила,
Что, выбрав ночку потемней,
У куманька всех кур передушила.
В ком есть
и совесть,
и закон,
Тот не укра́дет, не обманет,
В какой бы ну́жде ни был он;
А вору дай хоть миллион —
Он воровать не перестанет.
Барс отважен
и силён,
А сверх
того, великий тактик он...
Проходит год
и два; меж
тем, кого ни спросят,
О Львёнке ото всех лишь слышат похвалу...
Скажи теперь при всех лишь нам,
Чему учён ты, что ты знаешь
И как ты свой народ счастливым сделать чаешь?» —
«Папа́», ответствовал сынок: «я знаю
то,
Чего не знает здесь никто...
Что пользы нет большой
тому знать птичий быт,
Кого зверьми владеть поставила природа,
И что важнейшая наука для царей...
То солнцем дерево печёт,
То градом,
то дождём сечёт,
И ветром, наконец,
то Деревцо сломило.
А если б некогда деревьев
тех не стало,
И время их бы отошло...
То над носом юлит у коренной,
То лоб укусит пристяжной,
То вместо кучера на ко́злы вдруг садится,
Или, оставя лошадей,
И вдоль
и поперёк шныряет меж людей...
Ну, словно откупщик на ярмарке, хлопочет,
И только плачется на
то,
Что ей ни в чём, никто
Никак помочь не хочет.
Как вам, а мне так кажутся похожи
На этаких нередко Пауков
Те, кои без ума
и даже без трудов,
Тащатся вверх, держась за хвост вельможи;
А надувают грудь,
Как будто б силою их бог снабдил орлиной:
Хоть стоит ветру лишь пахнуть,
Чтоб их унесть
и с паутиной.
Хозяин сладить с ней не мог,
Как он ни бился,
Пока его приятель не вступился
И в
том ему советом не помог.
И если стала я великою рекой,
Так это от
того, что, кинувши покой,
Последую сему уставу.
И прочность,
и уют, всё было в доме
том,
И дом бы всем пришёл ему по нраву,
Да только
то беды —
Немножко далеко стоял он от воды.
Однако ж дома он перетащить не мог
И только до
того добился
Что дом его свалился.
И чем ты яростней пылаешь,
Тем ближе, может быть, к концу».
Так
и Пустыннику
томуСоскучилось быть вечно одному.
А так как человек медведя послабее,
То и Пустынник наш скорее,
Чем Мишенька, устал
И отставать от друга стал.
То видя, говорит, как путный, Мишка другу:
«Приляг-ка, брат,
и отдохни,
Да коли хочешь, так сосни...