— Дуэли? Нет, не боюсь, — быстро ответил Ромашов. Но тотчас же он примолк и
в одну секунду живо представил себе, как он будет стоять совсем близко против Николаева и видеть в его протянутой руке опускающееся черное дуло револьвера. — Нет, нет, — прибавил Ромашов поспешно, — я не буду лгать, что не боюсь. Конечно, страшно. Но я знаю, что я не струшу, не убегу, не попрошу прощенья.
Неточные совпадения
Вот пройдет еще двадцать — тридцать лет —
одна секунда в том времени, которое было до меня и будет после меня.
Из лагеря
в город вела только
одна дорога — через полотно железной дороги, которое
в этом месте проходило
в крутой и глубокой выемке. Ромашов по узкой, плотно утоптанной, почти отвесной тропинке быстро сбежал вниз и стал с трудом взбираться по другому откосу. Еще с середины подъема он заметил, что кто-то стоит наверху
в кителе и
в шинеле внакидку. Остановившись на несколько
секунд и прищурившись, он узнал Николаева.
Потом случилось что-то странное. Ромашову показалось, что он вовсе не спал, даже не задремал ни на
секунду, а просто
в течение
одного только момента лежал без мыслей, закрыв глаза. И вдруг он неожиданно застал себя бодрствующим, с прежней тоской на душе. Но
в комнате уже было темно. Оказалось, что
в этом непонятном состоянии умственного оцепенения прошло более пяти часов.
Но, увидя теперь все эти поклоны и лобызания иеромонахов, он
в одну секунду переменил решение: важно и серьезно отдал он довольно глубокий, по-светскому, поклон и отошел к стулу.
Марья Алексевна опять уселась. «Экая глупость сделана, передняя-то дверь не заперта на ключ! задвижку-то
в одну секунду отодвинет — не поймаешь, уйдет! ведь бешеная!»
Неточные совпадения
И кучки и одинокие пешеходы стали перебегать с места на место, чтобы лучше видеть.
В первую же минуту собранная кучка всадников растянулась, и видно было, как они по два, по три и
один за другим близятся к реке. Для зрителей казалось, что они все поскакали вместе; но для ездоков были
секунды разницы, имевшие для них большое значение.
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у огромного письменного стола, на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные принадлежности. Положив локти на стол, он склонил на бок голову, подумал с минуту и начал писать, ни
одной секунды не останавливаясь. Он писал без обращения к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет на русском языке.
— Семьдесят восемь, семьдесят восемь, по тридцати копеек за душу, это будет… — здесь герой наш
одну секунду, не более, подумал и сказал вдруг: — это будет двадцать четыре рубля девяносто шесть копеек! — он был
в арифметике силен.
Петр Петрович несколько
секунд смотрел на него с бледным и искривленным от злости лицом; затем повернулся, вышел, и, уж конечно, редко кто-нибудь уносил на кого
в своем сердце столько злобной ненависти, как этот человек на Раскольникова. Его, и его
одного, он обвинял во всем. Замечательно, что, уже спускаясь с лестницы, он все еще воображал, что дело еще, может быть, совсем не потеряно и, что касается
одних дам, даже «весьма и весьма» поправимое.
Но тотчас же над переносьем его явилась глубокая складка, сдвинула густые брови
в одну линию, и на
секунду его круглые глаза ночной птицы как будто слились
в один глаз, формою как восьмерка. Это было до того странно, что Самгин едва удержался, чтоб не отшатнуться.