Неточные совпадения
Приду, бывало, домой — отец сразу по глазам видит. «Вышибли?» Я молчу. «Ах ты с…
сын! Вот погоди, отдам я тебя в сапожники, тогда взвоешь. Ступай
принеси веревку».
Как мы там с прислугой обращались, боже мой! Развалимся на стульях, ноги чуть не на стол положим. «Эй, ты, лакуза! шестерка!» Других и названий не было для служащих. «Не видишь, с…
сын, кому служишь? Какой ликер
принес? В морду вас бить, хамов». Тот, конечно, видит, что над ним кочевряжится свой же брат, холуй несчастный, но, по должности, молчит. И на чай при этом мы давали туго.
Отец и сын сидели в шалаше друг против друга, пили водку. Водку
принес сын, чтобы не скучно было сидеть у отца и чтобы задобрить его. Сережка сказал Якову, что отец сердится на него за Мальву, а Мальве грозит избить ее до полусмерти; что Мальва знает об этой угрозе и потому не сдается ему, Якову. Сережка смеялся над ним.
Они не могут принести в жертву единственного сына, как это сделал Авраам, между тем как Авраам не мог даже задуматься над тем, принести ли, или не
принести сына своего в жертву богу, тому богу, который один давал смысл и благо его жизни.
Неточные совпадения
Просидев дома целый день, она придумывала средства для свиданья с
сыном и остановилась на решении написать мужу. Она уже сочиняла это письмо, когда ей
принесли письмо Лидии Ивановны. Молчание графини смирило и покорило ее, но письмо, всё то, что она прочла между его строками, так раздражило ее, так ей возмутительна показалась эта злоба в сравнении с ее страстною законною нежностью к
сыну, что она возмутилась против других и перестала обвинять себя.
— Что, батюшка, сошники-то я приказывал взять,
принес, что ли? — спросил большой ростом, здоровенный малый, очевидно
сын старика.
— Мудреную ты мне загадку загадываешь… — изменившимся глухим голосом проговорил Василий Назарыч. —
Сын с собой ничего не
принесет в отцовский дом, а дочь…
Мы уселись около стола. Здоровая баба, одна из его невесток,
принесла горшок с молоком. Все его
сыновья поочередно входили в избу.
Я ненавидел старуху — да и
сына ее — сосредоточенной ненавистью, и много
принесло мне побоев это тяжелое чувство. Однажды за обедом она сказала, страшно выкатив глаза: