Неточные совпадения
Это была очень давнишняя мечта Александрова — сделаться
поэтом или романистом. Еще в пансионе Разумовской школы он не без труда
написал одно замечательное стихотворение...
— А вы знаете, Диодор Иванович, наш Алеша ведь тоже немножко
поэт, премиленькие стишки
пишет. Я хоть и сестра, но с удовольствием их читаю. Попросите-ка его что-нибудь продекламировать вслух.
Вот именно об этом желтолицем и так мило сумбурном
поэте думал Александров, когда так торжественно обещал Оленьке Синельниковой, на свадьбе ее сестры,
написать замечательное сочинение, которое будет напечатано и печатно посвящено ей, новой царице его исстрадавшейся души.
Очень быстро приходит в голову Александрову (немножко
поэту) мысль о системе акростиха. Но удается ему
написать такое сложное письмо только после многих часов упорного труда, изорвав сначала в мелкие клочки чуть ли не десть почтовой бумаги. Вот это письмо, в котором начальные буквы каждой строки Александров выделял чуть заметным нажимом пера.
С тех пор как
поэты пишут и женщины их читают (за что им глубочайшая благодарность), их столько раз называли ангелами, что они в самом деле, в простоте душевной, поверили этому комплименту, забывая, что те же поэты за деньги величали Нерона полубогом…
Желание желаний, так называет Шопенгауэр любовь, заставляет
поэта писать стихи, музыканта создавать гармонические звуковые комбинации, живописца писать картину, певца петь, — все идет от этого желания желаний и все к нему же возвращается.
Неточные совпадения
Он скептик и матерьялист, как все почти медики, а вместе с этим
поэт, и не на шутку, —
поэт на деле всегда и часто на словах, хотя в жизнь свою не
написал двух стихов.
Поклонник славы и свободы, // В волненье бурных дум своих, // Владимир и
писал бы оды, // Да Ольга не читала их. // Случалось ли
поэтам слезным // Читать в глаза своим любезным // Свои творенья? Говорят, // Что в мире выше нет наград. // И впрямь, блажен любовник скромный, // Читающий мечты свои // Предмету песен и любви, // Красавице приятно-томной! // Блажен… хоть, может быть, она // Совсем иным развлечена.
Я знаю: дам хотят заставить // Читать по-русски. Право, страх! // Могу ли их себе представить // С «Благонамеренным» в руках! // Я шлюсь на вас, мои
поэты; // Не правда ль: милые предметы, // Которым, за свои грехи, //
Писали втайне вы стихи, // Которым сердце посвящали, // Не все ли, русским языком // Владея слабо и с трудом, // Его так мило искажали, // И в их устах язык чужой // Не обратился ли в родной?
Цветы, любовь, деревня, праздность, // Поля! я предан вам душой. // Всегда я рад заметить разность // Между Онегиным и мной, // Чтобы насмешливый читатель // Или какой-нибудь издатель // Замысловатой клеветы, // Сличая здесь мои черты, // Не повторял потом безбожно, // Что намарал я свой портрет, // Как Байрон, гордости
поэт, // Как будто нам уж невозможно //
Писать поэмы о другом, // Как только о себе самом.
Андреевский,
поэт, из адвокатов, недавно читал отрывки из своей «Книги о смерти» — целую книгу
пишет, — подумай!