Неточные совпадения
«Скачи скорей в мой старый дом,
Там дочь моя; ни ночь, ни днем
Не ест, не спит, всё ждет да ждет,
Покуда милый не придет!
Спеши… уж близок мой конец,
Теперь обиженный отец
Для вас лишь страшен как мертвец!»
Он дальше
говорить хотел,
Но вдруг язык оцепенел;
Он сделать знак хотел рукой,
Но пальцы сжались
меж собой.
Тень смерти мрачной полосой
Промчалась на его челе;
Он обернул лицо к земле,
Вдруг протянулся, захрипел,
И дух от тела отлетел!
О сем многие тогда соблазнялись и
говорили меж собой, покивая главами, — пуще же всех отец Ферапонт, которому тотчас же тогда поспешили передать некоторые хулители о сем «необычайном» в таком особливом случае распоряжении старца.
На половине дороги крестьянская девушка, с испуганным лицом, подбежала к саням приказчика и сказала ему что-то потихоньку; он побледнел как смерть, подозвал к себе Кудимыча, и вся процессия остановилась. Они довольно долго
говорили меж собой шепотом; наконец Кудимыч сказал громким голосом:
— Постой!.. Так точно… вот, кажется, за этим кустом
говорят меж собой наши солдаты… пойдем поближе. Ты не можешь себе представить, как иногда забавны их разговоры, а особливо, когда они уверены, что никто их не слышит. Мы привыкли видеть их во фрунте и думаем, что они вовсе не рассуждают. Послушай-ка, какие есть между ними политики — умора, да и только! Но тише!.. Не шуми, братец!
Мучим голодом, страхом томимый, // Сановит и солиден на вид, // В сильный ветер, в мороз нестерпимый, // Кто по Невскому быстро бежит? // И кого он на Невском встречает? // И о чем начался разговор? // В эту пору никто не гуляет, // Кроме мнительных, тучных обжор. //
Говоря меж собой про удары, // Повторяя обеты не есть, // Ходят эти угрюмые пары, // До обеда не смея присесть, // А потом наедаются вдвое, // И на утро разносится слух, // Слух ужасный — о новом герое, // Испустившем нечаянно дух!
Неточные совпадения
«А Моргачонок в отца вышел», — уже и теперь
говорят о нем вполголоса старики, сидя на завалинках и толкуя
меж собой в летние вечера; и все понимают, что это значит, и уже не прибавляют ни слова.
Когда мы проезжали между хлебов по широким
межам, заросшим вишенником с красноватыми ягодами и бобовником с зеленоватыми бобами, то я упросил отца остановиться и своими руками нарвал целую горсть диких вишен, мелких и жестких, как крупный горох; отец не позволил мне их отведать,
говоря, что они кислы, потому что не поспели; бобов же дикого персика, называемого крестьянами бобовником, я нащипал
себе целый карман; я хотел и ягоды положить в другой карман и отвезти маменьке, но отец сказал, что «мать на такую дрянь и смотреть не станет, что ягоды в кармане раздавятся и перепачкают мое платье и что их надо кинуть».
— Полно, отец, —
говорила меж тем Евлампия, и голос ее стал как-то чудно ласков, — не поминай прошлого. Ну, поверь же мне; ты всегда мне верил. Ну, сойди; приди ко мне в светелку, на мою постель мягкую. Я обсушу тебя да согрею; раны твои перевяжу, вишь, ты руки
себе ободрал. Будешь ты жить у меня, как у Христа за пазухой, кушать сладко, а спать еще слаще того. Ну, были виноваты! ну, зазнались, согрешили; ну, прости!
А генеральша
говорят, что и во мне ничего особенного не видят, — так
меж собой обе госпожи за нас и поспорят.