Владимир. Вчера я их видел. Странно: она меня любит — и не любит! Она со мною иногда так добра, так мила, так много
говорят глаза ее, так много этот румянец стыдливости выражает любви… а иногда, особливо на бале где-нибудь, она совсем другая, — и я больше не верю ни ее любви, ни своему счастью!
Неточные совпадения
Она любит его! а он, он… как часто, когда я ему
говорила что-нибудь, он без внимания сидел с неподвижными
глазами, как будто бы одна единственная мысль владела его существованьем; и когда Наташа подходила, я следовала за его взорами; внезапный блеск появлялся на них.
Белинской. Как, ты не создан для людей? Напротив! ты любезен в обществе; дамы ищут твоего разговора, ты любим молодежью; и хотя иногда слишком резкие истины
говоришь в
глаза, тебе всё-таки прощают, потому что ты их умно
говоришь, и это как-то к тебе идет!
Павел Григ<орич>. Вон скорей из моего дома! и не смей воротиться, пока не умрет моя бедная супруга. (Со смехом) Посмотрим, скоро ли ты придешь? Посмотрим, настоящая ли болезнь, ведущая к могиле, или неловкая хитрость наделала столько шуму и заставила тебя забыть почтение и обязанность! Теперь ступай! Рассуди хорошенько о своем поступке, припомни, чтó ты
говорил — и тогда, тогда, если осмелишься, покажись опять мне на
глаза! (Злобно взглянув на сына, уходит и запирает двери за собою.)
Да, он мужчина, он крепок духом! а там… там… я могу еще надеяться; я примечала несколько раз, что
глаза его пылали, когда он со мной
говорил: может быть…
Паншин старался понять их тайный смысл, старался сам
говорить глазами, но он чувствовал, что у него ничего не выходило; он сознавал, что Варвара Павловна, в качестве настоящей, заграничной львицы, стояла выше его, а потому он и не вполне владел собою.
— Господа, считаю долгом всем объявить, что всё это глупости и разговор наш далеко зашел. Я еще ровно никого не аффильировал, и никто про меня не имеет права сказать, что я аффильирую, а мы просто говорили о мнениях. Так ли? Но так или этак, а вы меня очень тревожите, — повернулся он опять к хромому, — я никак не думал, что здесь о таких почти невинных вещах надо
говорить глаз на глаз. Или вы боитесь доноса? Неужели между нами может заключаться теперь доносчик?
— Простите мою дерзость, — сказала девушка, краснея и нервно смеясь. Она смотрела на меня своим прямым, веселым взглядом и
говорила глазами обо всем, чего не могла скрыть. — Ну, мне, однако, везет! Ведь это второй раз, что вы стоите задумавшись, а я прохожу сзади! Вы испугались?
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Вот хорошо! а у меня
глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор
говорит! Как же не темные, когда я и гадаю про себя всегда на трефовую даму?
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя в
глаза ему,
говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
И точно: час без малого // Последыш
говорил! // Язык его не слушался: // Старик слюною брызгался, // Шипел! И так расстроился, // Что правый
глаз задергало, // А левый вдруг расширился // И — круглый, как у филина, — // Вертелся колесом. // Права свои дворянские, // Веками освященные, // Заслуги, имя древнее // Помещик поминал, // Царевым гневом, Божиим // Грозил крестьянам, ежели // Взбунтуются они, // И накрепко приказывал, // Чтоб пустяков не думала, // Не баловалась вотчина, // А слушалась господ!
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, —
говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «А зельем не поила ты? // А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я в ноги поклонилася: // — Будь жалостлив, будь добр! // Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я мать ему!.. — Упросишь ли? // В груди у них нет душеньки, // В
глазах у них нет совести, // На шее — нет креста!
— И так это меня обидело, — продолжала она, всхлипывая, — уж и не знаю как!"За что же, мол, ты бога-то обидел?" —
говорю я ему. А он не то чтобы что, плюнул мне прямо в
глаза:"Утрись,
говорит, может, будешь видеть", — и был таков.