Неточные совпадения
— Сыны мои! чехи! Скорей! Смотрите, вот-вот тот вещий русский камень, о котором я вам говорил! Коварный сибиряк! он все был зелен, как надежда, а к вечеру облился кровью. От первозданья он таков, но он все прятался, лежал в земле и
позволил найти себя только в день совершеннолетия
царя Александра, когда пошел его искать в Сибирь большой колдун, волшебник, вейделота…
После приговора им
царь позволил ехать в Иркутск, их остановили и потом потребовали необходимым условием быть с мужьями — отречение от дворянства, что, конечно, не остановило сих несчастных женщин; теперь держат их розно с мужьями и позволяют видеться только два раза в неделю на несколько часов, и то при офицере.
Вот в том-то и дело. Кроме того, ты знаешь, что
царь позволил мне целовать ему ноги, но запретил при этом целовать пол; что нет равного мне среди возлюбленных царя; что все смертные подходят ко мне не иначе, как с низким поклоном; ибо все люди ходят в моем свете.
Неточные совпадения
—
Позвольте! Это уж напрасно, — сказал тоном обиженного человека кто-то за спиною Самгина. — Тут происходит событие, которое надо понимать как единение народа с
царем…
— Никаких других защитников, кроме
царя, не имеем, — всхлипывал повар. — Я — крепостной человек, дворовый, — говорил он, стуча красным кулаком в грудь. — Всю жизнь служил дворянству… Купечеству тоже служил, но — это мне обидно! И, если против
царя пошли купеческие дети, Клим Иванович, — нет,
позвольте…
— Нет, это не по-моему: я держу свое слово; что раз сделал, тому и навеки быть. А вот у хрыча Черевика нет совести, видно, и на полшеляга: сказал, да и назад… Ну, его и винить нечего, он пень, да и полно. Все это штуки старой ведьмы, которую мы сегодня с хлопцами на мосту ругнули на все бока! Эх, если бы я был
царем или паном великим, я бы первый перевешал всех тех дурней, которые
позволяют себя седлать бабам…
О! дар небес благословенный, // Источник всех великих дел; // О вольность, вольность, дар бесценный! //
Позволь, чтоб раб тебя воспел. // Исполни сердце твоим жаром, // В нем сильных мышц твоих ударом // Во свет рабства тьму претвори, // Да Брут и Телль еще проснутся, // Седяй во власти, да смятутся // От гласа твоего
цари.
Николай I сначала дал разрешение, Якушкина не могла им тотчас воспользоваться, а затем
царь не
позволил ей ехать в Сибирь.