Неточные совпадения
У них была баня, в которой бабушка проводила
целый субботний вечер: здесь она
мыла головы не только двум своим незамужним дочерям, а
моим теткам, но и самому барону — своему мужу, а
моему деду, которого я по этому случаю считал большим бесстыдником.
Отец
мой показался мне очень смущенным: он как будто застыдился чего-то по поводу приведенных мною кратких слов матери — и, небрежно обняв меня,
поцеловал в голову и проговорил...
Расстроенные кутежами, нервы
мои помогли
моему страданию, а вдобавок Кирилл в это время, вероятно, вспомнил советы, данные ему в Москве, чтобы он поприжал нас, — и вот он вздумал теперь воспользоваться сделанною нам задержкою и, придравшись к ней, потребовал с нас возмещения его убытков в размере
целых ста рублей (разумеется, ассигнациями).
Я оплакивал свою погибшую жизнь, свое глубокое нравственное падение, страшно расстроившее
мое воображение и нервы и доведшее меня до отчаяния, что я, сопричастясь бездне грязных пороков, уже недостоин и не могу взглянуть в светлые глаза
моей матери, — что я лишил себя права обнять ее и принять ее
поцелуй на
мое скверное лицо, которое действительно осунулось и жестоко изменилось.
А матушка все продолжала ласкать меня своею рукою по лицу и по голове — и в то же время излагала мне, чтό ею уже предпринято для того, чтобы прерванное образование
мое не остановилось на этом перерыве, и чтό она еще намерена сделать в этих же
целях.
Впоследствии я узнал, что в этом случае она говорила мне правду только отчасти; то есть она действительно любила учиться, но главная ее
цель присутствовать при всех
моих занятиях заключалась в поощрении меня к тем довольно утомительным трудам, на которые она меня обрекала.
— Как видишь,
мой друг, — отвечала, кивнув на меня головою, матушка, и они обе подали друг другу руки, причем девушка поднесла руку матери к своим губам и
поцеловала ее, а потом протянула свою ручку мне и с прелестной ласковой улыбкой молвила...
Матушка зажгла одну из стоявших у нее на камине свеч, а Харита, воскликнув: «Вот и
мой старенький тату пришел», кинулась к нему на шею — и, нагнув к себе его голову за затылок,
поцеловала его два раза в лоб и в высокую светлую лысину.
Maman вся вспыхнула и кинула на меня молниеносный взгляд, но, вероятно, встретив
мой взгляд, потерянный, перепуганный и умоляющий, сейчас же успокоилась. А беспощадный Пенькновский продолжал и благополучно окончил свой рассказ о том, как я, войдя впереди всех товарищей в большую залу, «как сумасшедший бросился
целовать руки у всех женщин».
Я сделал это вовсе не с
целью их подслушивать, а для того, чтобы не сконфузить их своим появлением; но вышло все-таки, что я мнмовольно учинился ближайшим свидетелем их сокровеннейшей тайны — тайны, в которой я подозревал суровое, жесткое, неумолимое участие
моей матери и… желал ей неуспеха…
Читая эти слова, я вспомнил, что их точно так же читает теперь и
моя мать, и потому быстро разорвал письмо и, отвернувшись к стене, проспал
целые сутки.
Я смутился: на душе
моей лежала
целая тьма тайн, которых я не открыл и не решился бы открыть
моей матери; но эти ее слова, послужив мне укором, возбудили во мне такой азарт покаяния, что я заговорил...
Эти чистые
поцелуи были целением от
моей королевецкой проказы — и притом каким святым и плодотворным целением! Ими один порок был навсегда опозорен передо мною и вырван из
моего сердца.
Но описанного мною взгляда уже как бы не было: матушка смотрела на меня прямыми, добрыми и спокойными глазами и, поправив
мои волосы,
поцеловала меня в лоб и сказала...
Мой череп ломило от этого
целый день — и я едва мог успокоиться и позабыть эту головоломную по тогдашнему
моему состоянию дилемму.
— Я объявляю твоей матери, что я женюсь на ее знакомой, — и так или иначе делаю ей все-таки честь: прошу ее быть
моею посаженою матерью; а она вдруг, представь себе: молча смотрит на меня
целые пять минут… заметь, все молча! Потом извиняется, быстро уходит и высылает ко мне тебя с этим глупым ответом, что она нездорова… Знаешь, милый друг, что если бы я не уважал ее и если бы это не в такое время, что я женюсь…
Я взглянул вперед и удивился: обогнув парк и взъехав на террасу, мы вдруг очутились у двух каменных столбов, заменявших ворота, и затем нам открывался двор не двор — скорее
целая плошадь, размеры которой в
моих глазах показались чудовищными, вероятно от странного фокусного освещения.
Но если уж я так кровожаден и жестоко расчетлив, что, убив, соскочил лишь для того, чтобы посмотреть, жив ли на меня свидетель или нет, то к чему бы, кажется, возиться над этою новою жертвою
моей целых пять минут, да еще нажить, пожалуй, новых свидетелей?
Неточные совпадения
Целуя, душенька, твою ручку, остаюсь твой: Антон Сквозник-Дмухановский…» Ах, боже
мой!
Хлестаков. Как же, как же, я вдруг. Прощайте, любовь
моя… нет, просто не могу выразить! Прощайте, душенька! (
Целует ее ручку.)
Софья. Ты ею наполнил все
мои чувства. (Бросаясь
целовать его руки.) Где она?..
Так,
мой друг; да я ждал бы, чтобы при всех науках не забывалась главная
цель всех знаний человеческих, благонравие.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу
целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О
мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.