Неточные совпадения
Мучась тем, что я не могу полюбить ее более, чем умею, я чувствовал безмерную радость, когда брал из
рук почталиона и подавал ей в неделю раз письмо из Петербурга, надписанное по-русски, но высоко-немецким почерком: я по предчувствию и по наведению знал, что эти письма приходят
от Филиппа Кольберга, — и мудрено было, чтобы я в этом ошибался, потому что при появлении каждого такого письма, приходившего с немецкою аккуратностию в воскресный день, раз в неделю, maman теряла свою внешнюю спокойность — и, перечитывая
написанное по нескольку раз, погружалась в тихое, но восторженное созерцание или воспоминание чего-то чудно-прекрасного и… была счастлива.
Неточные совпадения
Лыняев. Да нет же! У Меропы Давыдовны занимается письмоводством Чугунов, я его
руку знаю; но иногда попадаются
от нее бумаги,
написанные отличным почерком.
Но она не договорила. Она сначала отвернула
от меня свое личико, покраснела, как роза, и вдруг я почувствовал в моей
руке письмо, по-видимому уже давно
написанное, совсем приготовленное и запечатанное. Какое-то знакомое, милое, грациозное воспоминание пронеслось в моей голове.
Он встал, хотел было долго и сладко потянуться уставшим телом, но вспомнил, что в пост грех это делать, и сдержался. Быстро потерев
рукой об
руку, точно при умыванье, он опять присел к столу и развернул ветхую записную книжку с побуревшими
от частого употребления нижними концами страниц. Вслед за записями крахмального белья, адресами и днями именин, за графами прихода и расхода шли заметки для памяти,
написанные бегло, с сокращениями в словах, но все тем же прекрасным писарским почерком.
Целая компания молодежи сидела вокруг самовара вечерком и среди них — Михайлов. В
руках его был экземпляр манифеста об освобождении крестьян. Он жестоко нападал на него, не оставлял живой ни одной фразы этого документа,
написанного велеречиво с приемами семинарского красноречия и чиновничьего стиля. Особенно доставалось фразе, которую приписывали тогда московскому митрополиту Филарету:"
от проходящего до проводящего".
— Ах! дядюшка, дядюшка, — сказал Эйхлер тронутым голосом, ведя Липмана под
руку, — после великих жертв, после неусыпных трудов, в которых я потерял здоровье и спокойствие, после утонченных и небезуспешных стараний скрыть вашу безграмотность
от герцога и государыни, которой еще ныне представил отчет, будто сочиненный и
написанный вами; после всего этого вы приходите подглядывать за мною… — и, не дав отвечать дяде, продолжал: — Знаете ли, кто был со мной?