Неточные совпадения
Я, весьма вероятно,
не решился бы написать этого очерка, если бы
Вы первый
не подняли своего голоса в защиту молодого человека, злополучные приключения которого здесь рассказаны.
Мне
не раз приходилось в настоящем рассказе упоминать Ваше почтенное имя, так как Вашими добрыми мнениями о Бенни я старался подкреплять свое собственное мнение о нем, и потому первому
Вам посылаю эту книгу с просьбою принять ее.
Но тем
не менее, делая еще одну и последнюю такую попытку, названную
Вами в почтенном письме Вашем ко мне «делом хорошим и честным», я утешаюсь хоть тем, что отныне клевете, до сих пор с непостижимою упорностию
не позабывающей Артура Бенни, уже придется иметь против себя печатное свидетельство четырех человек, то есть Ваше, госпожи Якоби, мое и П. Д. Боборыкина, выразившего мне свое намерение
не оставить безотзывно этого моего опыта представить русскому обществу наглядный образец, чем оно увлекается то в ту, то в другую сторону и как у нас, благодаря шаткости общественного мнения, составлялись и составляются репутации.
Есть люди, которые смотрят на напечатание моих воспоминаний о Бенни совсем
не так, как взглянули на это
Вы и другие почтенные лица, сочувствие и одобрение которых мне приятно и дорого.
Я получал
не только укоризны, но даже угрозы
не продолжать этой истории, но я ее продолжил, окончил и издаю в свет отдельною книгою, предоставляя кому угодно видеть в этом прямой ответ мой на все заявленные мне неудовольствия, а
Вам я тут же, на первой странице этой книги, позволяю себе принести мою глубочайшую признательность за ту большую нравственную поддержку, которую
Вы оказали мне Вашими строками, утвердив меня во мнении, что моя попытка восстановить истину в этой запутанной истории есть дело честное, к которому и
Вы не остаетесь равнодушны.
— А так, что ведь тебе у нас по-настоящему делать совсем нечего: я с тобою
не поеду, да и всего этого, что я
вам говорил, ничего
не будет, — объявил он Бенни и добавил, что все, что он там, в Лондоне, рассказывал, то это было как во сне, и он сам ничего этого теперь
не вспомнит.
— Да
вы, пожалуй, если охота пропадать, так и поезжайте, — говорил купец. — Только вместе нам ехать
не надо; а то поезжайте.
— А ну, если
вы от меня тут добром
не отстанете и поедете вместе со мною, — зарешил купец, — так я — вот рука отсохни — как на границу взъеду, сейчас и укажу, чтобы
вас обыскали.
— А
вы меня небось этим хотите сконфузить? — отвечал, рассмеявшись, Ничипоренко и, махнув рукою, добавил, — нам мало дела до того, что о нас думает подгнивающее поколение! А что касается до ваших дочерей, которых
вы выдали замуж, так мы еще
не знаем, чем это окончится. Если спросить женщин по совести, то каждая из них предпочитает временные свободные отношения вековечным брачным.
— Ну, этак, батюшка мой, с такими тонкостями
вы в России ничего
не сделаете.
— Да бросьте
вы, Бенни, об этом думать! Эка, черт возьми, невидаль какая, что старая барыня рассердилась! Нам
не они нужны — нам народ нужен.
— В таком случае, зачем же
вы ему
не дали? Ведь это могло обратить на
вас его внимание.
— Да оно и
не падало бы, если бы
вы не сунулись с своим рублем, — отвечал Ничипоренко, внезапно почувствовавший за собою силу положения.
Чтобы его знать, надо его слушать, когда он
вас не видит, когда он
вас не считает ни графчиком, ни барином, тогда его изучать надо, а
не тогда, когда
вы сами себя выдали и вашим шелковым зонтиком, и вашею «Режиною Викториею», и вашим рублем.
—
Вы слышите: он, должно быть, хмелен, и вот увидите, этот ничего
не скроет, — он черт знает как проврется! а мы такого человека должны сберечь.
— Я положу
вам в карман, — сказал Бенни, протягивая руку к билету, но тот вдруг неожиданно вскрикнул: «Пошел прочь!», — быстро отдернул у Бенни свою руку и,
не удержавшись на ногах, тяжело шлепнулся во весь рост о землю и лежал, как сырой конопляный сноп.
— Ну да, защиту! Как же, ведь это, небось,
вам Англия здесь, чтобы находить в полиции защиту! — заговорил, вспыхнув и суетясь, Ничипоренко. — Так вот сейчас палочку из-под сюртука вынет — фить — и оправдал…
Вы это забудьте про вашу палочку, она в Лондоне осталась, а
вы тут в России. У нас с полициею
не судятся; а полу от кафтана режут, если она схватит, да уходят.
— Молчите!
вы ведь ничего
не знаете, а я сегодня оставлял «Колокол» под подушками дрожек у извозчиков и дал десять нумеров одному полицейскому.
— Да, ваши петербургские друзья решительно ничего
не могли
вам сделать хуже, как дать
вам такого спутника, — подтвердила ему дама. —
Вам с ним невозможно будет показаться ни в один порядочный дом,
не ожидая ежеминутного срама: в этом
вы мне можете поверить.
Бенни ехал против воли своей, а отказаться и сказать Ничипоренке: «оставьте меня, я
не хочу с
вами ездить», — он
не мог.
— Да, и притом, — говорит, —
вы рассудите: двое ведь все-таки более значит, чем один. Зовут одного, а мы приедем двое, — это им
не убыток, а прибыль.
— Нет, как
вы хотите, а я
не останусь, — отвечал Ничипоренко с самым решительным видом.
Ничипоренко твердил: «Что сестры! теперь
не до родства, а
вы без меня бог знает чего напутаете», — и он ни на пядь
не отставал от Бенни.
Ничипоренко и здесь
не отстал: «И я буду ждать с
вами», — сказал он, и опять жил с Бенни с неделю в гостинице Шевалдышева.
— Нельзя ли похлопотать перевести меня отсюда, — продолжал он. — Здесь, несмотря на ничтожную рану, умру наверное.
Вы ведь всего
не видите, что здесь делается.
— Отчего
вы медлили так долго и
не обратились ко мне с этим раньше?
Вы бы давно уже были куда-нибудь переведены. Если бы мне
не позволили взять
вас к себе на дом, то мы бы выхлопотали перевести
вас в другой госпиталь.
—
Вам может то помочь, что
вы по тем известиям, которые они имеют,
не были объявлены гарибальдийцем;
вас считают просто корреспондентом.
—
Вы давно здесь? Что было со мной,
не отрезали ли уже мне руку? Что мне делать с собою? Болезнь моя
не улучшается.
Не лучше ли действительно отрезать руку? А что потом я буду делать? Ведь эта рука только и поддерживает мое существование.
— А что, как
вы думаете, смерть теперь
не догонит меня? Право,
не хотелось бы умирать на полдороге жизни, а главное, жаль, что я ничего
не сделал.
— А,
вы снова здесь. Подойдите, ведь я
не так еще страшен. Что
вы ей ответили на депешу?»
— Теперь я действительно умираю. А она…
вы сказали, что приедет к одиннадцати часам, ну я и старался дожить, но
не могу.