Неточные совпадения
— Пустите меня! нас непременно увидят… — чуть слышно прошептала
Лара, в страхе оборачивая лицо к двери теткиной комнаты. Но лишь только она сделала это движение, как, обхваченная рукой Горданова, уже очутилась на подоконнике и голова ее лежала на плече Павла Николаевича. Горданов обнимал ее и жарко целовал ее трепещущие губы, ее шею, плечи и
глаза, на которых дрожали и замирали слезы.
— Слышите ли вы, слышите ли, что я говорю вам? — добивалась шепотом
Лара, во всю свою силу сжимая руку больного и удерживая пальцами другой руки веки его
глаз.
Больной вдруг вперил
глаза в лицо
Лары и после долгого соображения ответил...
Лара молча вскинула на него
глазами и как бы спрашивала этим взглядом: кого он разумеет?
Лара закрыла ладонью
глаза и прошептала...
Подозеров имел пред
глазами живое доказательство, что такая ревность возможна, и ревнивая выходка
Лары была для него противнее известной ему ревности ее брата в Павловском парке и сто раз недостойнее ревности генерала Синтянина.
Заметив, что
Лара в девушках начала серьезно нравиться Горданову, Бодростина испугалась, чтобы Павел Николаевич как-нибудь не женился и тогда, с утратой выгод от вдовства Глафиры, не охладел бы к «общему делу»; но теперь замужняя Лариса была такими прелестными ширмами, расставить которые между собою и своим браво Глафира желала и даже считала необходимым, особенно теперь, когда она впала в новое беспокойство от изъявленного Михаилом Андреевичем намерения передать ей все состояние по новому духовному завещанию, в отмену того, которое некогда сожгла Глафира пред
глазами Ропшина, подменив фальшивым.
Но в эту же минуту послышался шелест платья, и
Лара, с расширенными зрачками
глаз, прямо неслась по направлению к майору и генеральше, и бросилась последней на шею.
Лару это заняло, и она с любопытством слушала, как Горданов доказывал ей, что если никто из родных не вмешается в брак, то кому же какое дело протестовать. Он привел ей в пример несколько дам, благополучно вышедших замуж от живых мужей, и
Лара согласилась, что это хорошее средство для поправления фальшивых положений в
глазах света, «не карающего преступлений, но требующего для них тайны». А через неделю
Лара взяла деньги, назначавшиеся на выкуп ее дома, и в один день собралась за границу.
На дворе уже была ночь, звезды сияли во все небо, ветер несся быстрою струей вокруг открытой платформы и прохлаждал горячечный жар майорши, которая сидела на полу между ящиками и бочками, в коленях у нее помещался поросенок и она кормила его булочкой, доставая ее из своего узелочка одною рукой, меж тем как другою ударяла себя в грудь, и то порицала себя за гордыню, что сердилась на
Лару и не видалась с нею последнее время и тем дала усилиться Жозефу и проклятому Гордашке, то, подняв
глаза к звездному небу, шептала вслух восторженные молитвы.
Лариса сидела на кровати, пред печкой, которая топилась, освещая ее лицо неровными пятнами; руки ее потерянно лежали на коленях,
глаза смотрели устало, но спокойно. Она переменилась страшно: это были какие-то останки прежней
Лары. Увидя Синтянину, она через силу улыбнулась и затем осталась бесчувственною к волнению, обнаруженному генеральшей: она давала ласкать и целовать себя, и сама не говорила ни слова.
Неточные совпадения
В растворенные двери реставрированного атриума, без
лар и пенат, видится уже не анархия, не уничтожение власти, государства, а строгий чин, с централизацией, с вмешательством в семейные дела, с наследством и с лишением его за наказание; все старые римские грехи выглядывают с ними из щелей своими мертвыми
глазами статуи.
Они вдвоем обходили все корпуса и подробно осматривали, все ли в порядке. Мертвым холодом веяло из каждого угла, точно они ходили по кладбищу. Петра Елисеича удивляло, что фабрика стоит пустая всего полгода, а между тем везде являлись новые изъяны, требовавшие ремонта и поправок. Когда фабрика была в полном действии, все казалось и крепче и лучше. Явились трещины в стенах, машины ржавели, печи и горны разваливались сами собой, водяной
ларь дал течь, дерево гнило на
глазах.
Глаз ее теперь нельзя видеть, потому что они закрыты длинными ресницами, но в институте, из которого она возвращается к домашним
ларам, всегда говорили, что ни у кого нет таких прелестных
глаз, как у Лизы Бахаревой.
Другой раз Кострома, позорно проиграв Чурке партию в городки, спрятался за
ларь с овсом у бакалейной лавки, сел там на корточки и молча заплакал, — это было почти страшно: он крепко стиснул зубы, скулы его высунулись, костлявое лицо окаменело, а из черных, угрюмых
глаз выкатываются тяжелые, крупные слезы. Когда я стал утешать его, он прошептал, захлебываясь слезами:
Хорошо также сказал князь Вяземский: «Европа твердит: Баш-Кадык-Лар,
глаз не сводя с Синопа».