Этот восьмиверстный переезд на возу, который чуть волокла управляемая бабой крестьянская кляча, показался Форову за большой путь.
С седой головы майора обильно катились на его загорелое лицо капли пота и, смешиваясь с пылью, ползли по его щекам грязными потоками. Толстое, коренастое тело Форова давило на его согнутые колена, и ноги его ныли, руки отекали, а поясницу ломило и гнуло. Но всего труднее было переносить пожилому майору то, что совершалось в его голове.
Неточные совпадения
Какой это человек был по правилам и по характеру, вы скоро увидите, а имел он в ту пору состояние большое, а на плечах лет под пятьдесят, и был так дурен, так дурен собою, что и рассказать нельзя: маленький, толстый,
голова как пивной котел,
седой с рыжиною, глаза как у кролика, и рябь от оспы до того, что даже ни усы, ни бакенбарды у него совсем не росли, а так только щетинка между желтых рябин кое-где торчала; простые женщины-крестьянки и те его ужасались…
Брат Глафиры сильно изменился в течение многих лет, в которые они не видались
с сестрой. Теперь ему было за сорок; высокая, некогда стройная его фигура сделалась сухощавою, угловатою; голубые глаза обесцветились,
седые бакенбарды и назад закинутые поредевшие волосы на
голове придавали ему стереотипный вид петербургского чиновника.
Катерина Астафьевна и генеральша приняли эти вести
с большим сомнением: первая, толкнув на себе чепец и почесав в
седых волосах вязальным прутком, сказала, что «это ничего более, как кот посхимился», а вторая только качнула
головой и улыбнулась.
Снял Мартын
с своей
седой головы порыжелый шлык, положил на себя широкий крест и стал творить краткую молитву, а вокруг него, крестяся, вздыхая и охая, зашевелились мужики, и на том самом месте, где бил в груду Мартынов лапоть, высился уже длинный шест и на нем наверху торчал
голый коровий череп.
К довершению картины труп имел правый глаз остолбенелый,
с открытыми веками, а левый — прищуренный, точно подсматривающий и подкарауливающий; язык был прикушен, темя
головы совершенно плоско: оно раздроблено, и
с него, из-под
седых, сукровицей, мозгом и грязью смоченных волос, на самые глаза надулся багровый кровяной подтек.
— Enfant terrible [Ужасный ребенок (франц.).]
с седыми волосами, — проговорила, впервые во вдовстве своем рассмеясь и качая
головой, Синтянина. — Вон что он сделал из благого совета!
Через минуту появилась высокая, полная старушка
с седой головой, без чепца, с бледным лицом, черными, кротко мерцавшими глазами, с ласковой улыбкой, вся в белом: совершенно старинный портрет, бежавший со стены картинной галереи: это редакторша.
Коляска подкатывала к крыльцу, где уже стояли встречавшие, а в коляске молодой офицер в белой гвардейской фуражке, а рядом с ним — незабвенная фигура — жандармский полковник,
с седой головой, черными усами и над черными бровями знакомое золотое пенсне горит на солнце.
Но старик оказался бодрым; поблагодарив помогавших ему жестом сморщенной руки, он вежливо и весело приподнял
с седой головы изломанную шляпу и, оглянув диваны зорким глазом, спросил:
Монах в черной одежде,
с седою головой и черными бровями, скрестив на груди руки, пронесся мимо… Босые ноги его не касались земли. Уже пронесясь сажени на три, он оглянулся на Коврина, кивнул головой и улыбнулся ему ласково и в то же время лукаво. Но какое бледное, страшно бледное, худое лицо!
Один встает из гроба в длинной римской тоге,
с седою головою; другой в коротенькой гишпанской епанче, с черными усами — и каждый, протирая себе глаза, начинает свою повесть с яиц Леды.
Неточные совпадения
К счастью, по причине неудачной охоты, наши кони не были измучены: они рвались из-под
седла, и
с каждым мгновением мы были все ближе и ближе… И наконец я узнал Казбича, только не мог разобрать, что такое он держал перед собою. Я тогда поравнялся
с Печориным и кричу ему: «Это Казбич!..» Он посмотрел на меня, кивнул
головою и ударил коня плетью.
«Я влюблена», — шептала снова // Старушке
с горестью она. // «Сердечный друг, ты нездорова». — // «Оставь меня: я влюблена». // И между тем луна сияла // И томным светом озаряла // Татьяны бледные красы, // И распущенные власы, // И капли слез, и на скамейке // Пред героиней молодой, //
С платком на
голове седой, // Старушку в длинной телогрейке: // И всё дремало в тишине // При вдохновительной луне.
Когда все сели, Фока тоже присел на кончике стула; но только что он это сделал, дверь скрипнула, и все оглянулись. В комнату торопливо вошла Наталья Савишна и, не поднимая глаз, приютилась около двери на одном стуле
с Фокой. Как теперь вижу я плешивую
голову, морщинистое неподвижное лицо Фоки и сгорбленную добрую фигурку в чепце, из-под которого виднеются
седые волосы. Они жмутся на одном стуле, и им обоим неловко.
Теперь припомнил он, что видел в прошлую ночь Андрия, проходившего по табору
с какой-то женщиною, и поник
седою головою, а все еще не хотел верить, чтобы могло случиться такое позорное дело и чтобы собственный сын его продал веру и душу.
…Он бежит подле лошадки, он забегает вперед, он видит, как ее секут по глазам, по самым глазам! Он плачет. Сердце в нем поднимается, слезы текут. Один из секущих задевает его по лицу; он не чувствует, он ломает свои руки, кричит, бросается к
седому старику
с седою бородой, который качает
головой и осуждает все это. Одна баба берет его за руку и хочет увесть; но он вырывается и опять бежит к лошадке. Та уже при последних усилиях, но еще раз начинает лягаться.